«Монтажспецстрой» раньше просто копал котлованы. Кто наймет, тому и копали, а что? Есть четыре экскаватора, три бульдозера, кран, двадцать таджиков да три прораба, из них два непьющих. Сила! После смены учредителей (злые языки поговаривали, что новые — из семьи губернатора) развитие пошло споро. Стали подгребать муниципальные заказы — тоннели, эстакады, акведуки, подземные переходы. Жилой сектор тоже охватили. К этому времени разрослись, холдингом называться стали.
Как положено, вокруг якорной компании учредился десяток разновсяких фирм. Яйца положено раскладывать по разным корзинам, вот и разложили: производство кирпича и цемента в одну, «железобетонку» во вторую, транспорт и логистику в третью и так далее. Закономерно и ко времени образовались отдельные юрлица по проектированию, изыскательским работам, строительству, лизингу, грузоперевозкам, подбору кадров, вывозу мусора, и прочая, и прочая.
Быстро выяснилось (опять случайно совпало с назначением излучинского губернатора), что монополизация строительного бизнеса «Монтажспецстроя» в пределах теплой мордовской норки не отвечает интересам соседнего Излучинского региона. А ведь соседям надо помогать! Аккуратно (в обширном хозяйстве Каркушкина все делалось аккуратно) стали «выползать» в позапрошлом году. Для начала подмяли под себя весь рынок цемента в Излучинске: для всех строителей этого региона оказалось вдруг очевидным, что цемент выгоднее возить за триста километров, из Мордовии. Не то, что бы он был качественнее или дешевле, нет. Но по достоверным слухам, вроде как лучше, безопаснее. Прибрали к рукам и реконструкцию объектов культурного наследия, неожиданно оказавшуюся очень прибыльной. За восстановление покосившихся хибар с лепниной, аляповатыми изразцами и примитивным чугунным литьем область платила щедро. Потом взялись за дороги — всем известно, что мордовские дороги лучше даже немецких. Так добрались и до крупных пилотных строек, вроде строительства моста.
Построить крупный мост — не яичницу пожарить. Мост — вершина инженерного искусства, произведение с многолетней историей, неразрывно связанной с именем своего создателя. Это Эйфелева башня, положенная на бок, только сложнее: по ней движутся поезда и автомобили, по ней протянуты кабельные трассы, продуктопроводы и каналы связи, а лежит эта башня в реке с болотистыми берегами. И срок службы ей назначен — век. Новейшие научные разработки, современные композитные материалы, уникальные технологии возведения — все это мост. Сложная, в общем, штука.
— Сложная хрень, — констатировал один из учредителей, угрюмый человек средних лет с мясистым, вызывающим доверие лицом и в помятом костюме с перекрученным галстуком. — Но мы вам доверяем, Артем. Справитесь?
Сидели вдвоем, в центральном офисе «Монтажспецстроя» в Саранске. Мясистолицый Вячеслав Михайлович приходился двоюродным племянником губернатору Излучинской области Каркушкину. Случайность, понятно. Его собеседник, молодой, высокий, чуточку нервный Артем Стражников десертной вилочкой ковырял в тарелочке соленые грузди. Пили зеленый чай.
— Обещать затруднительно. Вы же знаете, специалистов сейчас найти трудно. Наши собственные сотрудники не дотягивают до федерального уровня, как по квалификационным требованиям, так и по количеству профессий. Сказать проще — лохи. Да и субподрядчики, пока найдешь нормального да втолкуешь ему… В общем, это вопрос компетенций кадров.
— Компетенций! — Вячеслав Михайлович порывисто вскочил, и, сцепив руки за спиной, принялся мерять шагами кабинет. — Хрененций! Ты мне горбуху не лепи. Надо же — «лохи»! Где других взять? И вообще, ты помнишь, на кого работаем?
— Так точно, Вячеслав Михайлович, помню, — Артем изобразил готовность привстать и аккуратно отделил семечко укропа от очередного гриба.
Стражникова переманили у лидера излучинского строительного рынка треста «Домстройпроект» за непомерные для глубинки деньги: пять тысяч долларов зарплаты плюс бонусы, восемь процентов от маржинальной доходности каждого проекта. Артем в свои тридцать два умел контролировать все — полноту и состав проектной документации, результаты работы инженеров, монтажников и строителей, сметы и приемо-сдаточные акты, качество материалов и оборудования. Знал уловки и хитрости ушлых прорабов. Сам лазил по стройкам, для этого в багажнике всегда лежали комбинезон и каска. Выходной брал раз в месяц да на две недели в году уезжал куда-нибудь ближе к экватору. За корпоративную копейку стоял горой, хотя со своими личными деньгами расставался легко. Не воровал никогда, и это все знали. Характер у Артема, несмотря на недозрелый возраст, был как лобовая броня у танка Т-90. Вроде, и наклон есть, и даже аэродинамика, да только видимость это все. Ладскнехт в приталенном костюме, он испытывал чувство преданности только к одной вещи на земле, к деньгам. Всегда вежливый, Артем жестко, а порой и жестоко обращался и с контрагентами, и с подчиненными. А уж если переговоры какие, да цену сбить — тут он киброг, бультерьер. Проще убить, чем сломать. Пробовали, кстати.
Касательно моста Стражников не волновался. Если не будет перебоев с финансированием и всякие дилетанты (тут он оценивающе посмотрел на Вячеслава Михайловича) не станут путаться под ногами, вмешиваясь в операционное управление проектом, то через два года мост будет стоять.
Собеседник Стражникова пожевал губами и снизошел до продолжения беседы:
— Ладно. Что думаешь насчет конкурентов? Гладко пройдет?
Тут была проблема. Артем сомневался, что конкуренты позволят «Монтажспецстрою» откусить такой ломоть. Это миллиарды, и поэтому в игру вступят москвичи. Доподлинно известно, что СУ-166 и «Мостотрест» готовятся к этим торгам. Придется ехать и договариваться. Субподряд им неинтересен, они захотят быть первыми и главными. Значит, что? Или отодвигать их ресурсом губернатора (что вряд ли получится, за этими гигантами стоят люди повыше), или предлагать им деньги, причем вперед и много.
— Сомневаюсь, что гладко. Вячеслав Михайлович, придется платить. Думаю, процентов десять или пятнадцать от стоимости контракта. Кэшем, естественно.
Мясистолицый поперхнулся «Сан Пеллегрино», которую потягивал прямо из бутылки.
— Сейчас, заранее? Да за что?
Кажется, у него один глаз искусственный, отстраненно подумал Стражников. Или просто косоглазый? Крепко же его трахнули шпалой по голове на БАМе. Простых вещей не понимает. Опираясь на советский еще стиль управления, подпорченный дармовыми деньгами, Мясо считал проблему неразрешимой, если решение его не устраивало. Артем в очередной раз убедился, что без внятного руководства эта компания не выживет, поскольку управляется вот такими «симпсонами». Или окуклится в административных границах республики, или растащат ее по кусочкам московские пираньи. Второе более вероятно, ведь Мясо надеется исключительно на губернаторское лобби, а объективных рыночных механизмов для него и не существует. Объяснить, что ли?
— Нет, не заранее. Разумеется, после получения нами контракта. А оформить гарантии выплат придется сейчас. Векселем, договором займа или еще как-то, это мы придумаем. За что? Поясняю: за их неучастие и наше спокойствие. Видите ли, на такой уровень мы выходим впервые, а нарушать сложившуюся конкурентную среду накладно. Новички всегда платят. Лучше платить, а не ввязываться в судебные процессы, банкротство, разборки. Впрочем, решайте там… — Артем изобразил последним наколотым на вилку груздем замысловатую фигуру, из которой явствовало, что «там» находится выше понимания его скудного умишка. — Будет команда, так отвезу, а убыток потом восстановим допсоглашениями по основному договору, не впервой. Вон стадион к чемпионату мира строят — так ведь уже на четыреста процентов превысили, и ничего. Но если на выплаты вы мне «добро» не дадите, то заявимся на аукцион вслепую. Может боком выйти. Обдерут, как липку.
