– Стой, придурок! Я тебя через второй слой достану! – сквозь вязкий ветер, шумевший в ушах, крикнул Сурнин у самого подножия.
На ровной поверхности за четвероногим хищником не угнаться. Никита метнул «белое копье». Но, опасаясь убить зверя раньше времени, он промазал. Свет, полыхнувший где-то впереди справа, никого не смог напугать.
– Твою мать! – сказал Сурнин и ступил в тень второго слоя.
Не испытываемый доселе животный страх перед Сумраком сжал ему сердце. Никита заставил себя поднять глаза. Три луны, как и положено, висели в хрустальной пыли. Он облегченно вздохнул, протопал вперед, отыскал медленно бултыхающийся в глицерине силуэт волка, мчавшегося по первому слою, и вышел прямо перед ним.
Зверь резко прыгнул в сторону, по инерции прокатился по земле, снова вскочил на все четыре лапы и вырвался из Сумрака, отбросив световые сполохи, подобно тому, как Светлые дозорные сбрасывают тень.
– Ах ты ж скотина!
Никита выскочил следом и влетел, как ему показалось, в медный или даже золоченый купол, почему-то стоявший на земле.
Он инстинктивно выставил руки вперед, с хрустом проломил крашеный пенопласт и поднялся, поскользнувшись на булыжной мостовой. Вокруг раскинулся в темноте сказочный город. Судя по треску и звуку падавших досок, оборотню повезло меньше, он угодил прямиком в фасад исторического здания и теперь барахтался в сыпавшемся сверху гипсокартоне, кроша остатки хрупких перекрытий.
«Ты где?! – встревоженно спросил через Сумрак Саша Спешилов. – Я тебя потерял!»
Под ноги Никите грохнулась вывеска «Модный домъ», написанная на старинный манер с твердым знаком на конце, и горшок с искусственными цветами, чуть не угодивший в голову.
«Сам не знаю!» – отозвался оглушенный Никита, оказавшийся в нереальном игрушечном прошлом Российской империи. Он оглянулся на ненастоящую церквушку, бутафорские купола и разномастные фасады, которые тянулись вдоль извивавшейся мощеной улицы, тесно примыкая друг к другу, на секунду зажмурился…
Декорация «Старая Москва»! Ну конечно. Киногород, специально построенный для съемок на открытой площадке. Он даже вспомнил указатель для туристов, мимо которого проезжал сегодня днем на попутке во время осмотра территории.
Оборотень выскочил из проломленного муляжа здания, развернулся, чтобы броситься наутек, и вдруг, заскулив, осел на задние лапы, словно кто-то невидимый дал ему в лоб. В пятнадцати метрах впереди на булыжную мостовую шагнули из Сумрака Темный маг Велихов и вампир Альберт Селиверстов, еще не успевший втянуть хищные клыки.
– Дневной Дозор!
– Ну что, добегался, Алеша? Эти с тобой церемониться не будут, – тихо сказал Сурнин в спину волка, не сводя глаз с подоспевших Темных. – Последний шанс.
Волк прижал уши, отступая, вздыбил шерсть на загривке и повернул голову к Светлому дозорному.
– Я все расскажу, – прорычал он.
– Тогда в Сумрак! – скомандовал Никита, проваливаясь в тень.
В поблекшем мире он подскочил к Малявину и схватил его за загривок, снова увлекая за собой.
– Идем глубже!
– Я не пойду… Не могу! Нет!
Волк отчаянно мотнул головой.
– Со мной!
Опыт входа-выхода с бесчувственным вампиром на руках оказался как нельзя кстати. Захочешь – не угадаешь, какой навык может пригодиться в дозоре. Никита, увлекая с собой трясущегося от страха оборотня, провалился на второй слой сквозь шахматную черно-белую арку.
Совсем рядом взрывалась Тьма, вспарывая Сумрак заклинаниями чужих дозорных, ринувшихся в погоню.
– Вставай, вставай, Темный! Долго я тебя тут не продержу! – Никита дернул зверюгу за шкирку, как котенка. Тот трясся всем телом, ребра ходили ходуном.
Сурнин стремительно тащил его прочь до тех пор, пока оборотень не вывалил язык и не начал на глазах худеть и облезать. С каждым шагом он все больше становился похож на горбатую рахитичную борзую, а вернее – на ее труп, пролежавший на свалке несколько дней. Второй слой был ему не по силам. Никита чертыхнулся и выдернул Малявина из Сумрака. Человеческий мир встретил их длинным и протяжным гудком автомобиля. Человек и волк кубарем откатились к обочине с проезжей части.
– Ты, мужик, или не бухай, или собак не держи! – посоветовали из притормозившей машины.
Для того чтобы транслировать сочувствие и негодование, совсем не обязательно опускать стекла. Сочувствие – Светлому, негодование – Темному. Человек и волк одновременно вскочили на ноги.
– Они идут, Светлый, я чую! – прохрипел Малявин.
Никита оглядел улицу. Машин немного, людей почти нет. Еще на один рывок сквозь два слоя Сумрака ни у него, ни у спутника сил не хватит. Темный Иной попросту сгорит в Светлой магии, выпущенной на свободу ради его же блага.
Где-то недалеко Санек и опоздавший патруль Ночного Дозора… а из Сумрака вот-вот вывалятся вампир и Темный маг четвертого уровня Силы. На их зов уже мчится Андрей Старков, и если он успеет первым – все вопросы останутся без ответов.
Никита вскинул руку, прямо перед носом затормозила машина, резко вильнула к обочине.
– Дальше пешком!
Водитель, подчиняясь воле Иного, выскочил на дорогу. Никита отшвырнул его с проезжей части.
– Лезь назад! Поедешь со мной, там разберемся, – крикнул он Малявину, усевшись на место водителя.
Замок и ручка жалобно хрустнули под заклятием. Правая задняя дверь широко распахнулась, застонало сиденье под тяжестью потустороннего зверя, прыгнувшего в салон. Никита вдавил педаль в пол. Хлопая неисправной дверью, легковушка с визгом развернулась и понеслась прочь. Через несколько кварталов Сурнин бросил чужую машину и поймал такси.
– Почему собака без намордника? – равнодушно спросил таксист.
– Это терьер, – устало отмахнулся Никита. – Йоркширский.
Мужик под безволием пожал плечами и что-то недовольно проворчал. Заклятие Сурнин накинул на таксиста крайне небрежно, поскольку старался не упускать из виду оборотня, неспокойно ворочавшегося на заднем сиденье, и поминутно оглядывался сквозь Сумрак, опасаясь погони.
– Куда? – спросил водитель.
Никита, сидевший рядом, взглянул на датчик бензина. Бак был почти полон. Темные вроде бы отстали.
– На МКАД, – приказал он, немного отдышавшись.
– На МКАДе куда?
Никита прикусил губу, полез в карман за мобильником, взвесил его в ладони, выбросил в открытое окно и поднял стекло.
– Езжай по внешней стороне, пока не скажу.
Таксист замолчал.
– Рассказывай, – обернулся Никита к оборотню, развалившемуся на заднем сиденье.
От стресса у Малявина разыгрался аппетит, и он то и дело облизывался, плотоядно глядя в затылок водителя.
