Это почти сработало. В сущности, обидеть Трофима – дело минутное, а если еще чуток постараться ради его же безопасности…
Трофим привычно поджал губы. Затем как-то странно не то вздохнул, не то всхлипнул, нахохлился и глухо сказал.
– Перестань, Никита. Нет так нет, зачем ты… Рад был помочь, до свидания.
Он прошел вперед и красноречиво распахнул дверь квартиры.
– И тебе всего наилучшего, – проворчал Сурнин, когда она закрылась у него за спиной.
Он по привычке сунул руку во внутренний карман куртки, где обычно лежал мобильник, ругнулся про себя и, засунув руки в карманы, стал медленно спускаться по лестнице.
Обнаружить Иного очень легко, если он того хочет. Никита не хотел, что существенно умаляло шансы обоих Дозоров. Но простого нежелания было недостаточно. Прежде чем выйти из подъезда, он потратил лишних полчаса на сотворение защиты от поисковой магии, сплетенной из обрывков базовых заклинаний, и шагнул на улицу внутри энергетической конструкции, напоминавшей медленно вращающуюся над головой крышку от канализационного люка, с краев которого живописно свисали топливозаправочные шланги.
Никита критически оглядел свое творение изнутри и пожал плечами. Самодельные защитные заклинания Иных никогда не отличались изяществом, постоянно подсасывали Силу, и в этом заключался их существенный минус. Но этой ночью Сурнину было не до эстетики. Светлые уже наверняка объявили его в розыск, обеспокоенные исчезновением сотрудника, а Темные сделали это, как только поняли, что он увел оборотня у них из-под носа.
Никита поймал машину и, прежде чем посетить столичное кладбище, поехал обратно в вампирье логово за бесценным свидетелем.
– Собирайся, – сказал он Малявину, который сидел на кухне и доедал гречневую кашу с тушенкой из двухлитровой кастрюли.
Как и ожидалось, Вовка Светлов оказался гостеприимным хозяином.
На Сурнина, на сей раз материализовавшегося прямо посреди квартиры, Алексей, поперхнувшись, захлопал влажными, почти бархатными от сытости глазами. Самодельная защита работала безупречно, вопрос – до какого слоя Сумрака.
– Я никуда с тобой не пойду, Светлый! – сказал оборотень, отбросил ложку и прикусил дрожащую нижнюю губу.
В застиранном спортивном костюме, выданном напрокат, с кастрюлей на коленях он был очень похож на гламурного гопника.
– А давай я вместо него съезжу! – предложил подскочивший Вовка Светлов, нечеловечески быстро метнувшийся навстречу гостю. – Мы вообще-то тебя к утру ждали. Но раз еще ночь…
– Тебя мне не хватало!
Никита сделал скользящий шаг в сторону, одновременно развернулся вполоборота, чтобы не оставлять врага за спиной, и только потом поинтересовался:
– А чего это ты со мной так рвешься, Володя?
– Так это… – Вовка замялся.
Он разговаривал со Светлым Иным, и слова «с тобой, блин, так интересно – Дозоры, засады, погони всякие» никак не желали срываться с холодных вампирских губ.
– Что, мало попало? – усмехнулся Никита, указав на подвешенную на перевязи руку. – Нет уж, сиди дома, восстанавливайся. И как можно дольше, чтоб вампиров на улицах не прибавлялось! У нас и без тебя работы хватает.
Ох, тяжко придется Светлым патрулям через несколько лет, когда этот отважный вампиреныш распробует вкус крови, научится высасывать людей и убивать Иных не только в честных поединках. Донорская кровь и прозябание не для таких, как он. Что ж ты натворил, Трофим, со своей обнаженной истиной и правом выбора, которое этому мальчишке оказалось не по силам… Тьма уволокла его в мгновение ока, в противовес Лене Вересаеву сделав Черным рыцарем. Впрочем, жить тому рыцарству недолго – до первого приступа настоящего вампирьего голода.
– Пойдем, Алексей, поищем тебе алиби, – глухо сказал Сурнин.
– Алиби? Мне? – переспросил оборотень, поерзал на стуле и сник. – Все равно тебе никто не поверит! – вздохнул он. – Если бы верили, ты бы уже давно меня в свой офис притащил. Никуда я не пойду! Я вообще сейчас Андрею Старкову позвоню.
– Отлично. Звони.
– И позвоню!
– Вовка, дай ему телефон, – равнодушно предложил Сурнин и достал из кармана визитку Старкова. – Нет, сначала номер набери, вдруг наш гость не помнит. Плюс семь, девятьсот девятнадцать…
Глаза оборотня расширились.
– Не надо! – с тихим отчаянием в голосе сказал он.
– Ты, Леша, лучше не пытайся меня шантажировать, – ласково посоветовал Никита. – А то я тебя в самом деле ему сдам. Мы с Андрюхой Старковым давние приятели. Усек?
– Усек. А к-куда мы пойдем?
– На кладбище. Я думаю, Ваганьковское подойдет.
– Куда-а?! Ни за что!
– Э-эх! – с тяжким вздохом сожаления, близкого к отчаянию, выдохнул Володя Светлов. Его оставляли дома, когда вокруг творились такие дела!
– Вовка, телефон!
– Щас!
– Нет! Не надо…
– Ну?
Алексей медленно поставил кастрюлю на истертую клеенку, укрывавшую кухонный стол, отвернулся, ткнулся лбом в стену и несколько раз всхлипнул, прежде чем подняться на ноги и двинуться в прихожую вслед за Светлым дозорным.
* * *
«А может быть, платье – это слишком?! – в ужасе подумала Варя за полчаса до выхода из дома. – Не надо было его покупать»
В самом деле, кто ей сказал, что на поэтическом вечере нужно соблюдать какой-то дресс-код? И рваные джинсы вполне подошли бы! Но платье было таким красивым, дорогим, почти вечерним, а поводов его надеть всего один. Варя нагнулась, схватилась за подол, чтобы сорвать с себя неуместный наряд. И тут ее осенило.
Через пять минут она выскочила из ванны с мокрыми волосами, безжалостно смыв прическу, ради которой полтора часа просидела в обед в парикмахерском кресле. Вот так! Распущенные волосы на прямой пробор как признак неформальности и платье густого винного цвета. Двадцать минут! Всего двадцать минут, чтобы исправить макияж! Какая непростая штука эта высокая поэзия…
Не сказать, чтобы Варя была совсем не знакома с искусством стихосложения. Однажды, еще будучи абитуриенткой Литинститута, она побывала на поэтических чтениях в клубе, работавшем при районной библиотеке. Клуб этот демонстрировал не только чудеса жизнестойкости, но и чудеса неизменности, застряв в вечных семидесятых. Он с честью выдержал испытание сменой эпох.
Ветры перемен проносились над ним ураганами. Из тьмы и смуты грозил жуткий оскал капитализма, все здания в округе дрожали от рейдерских захватов. В перестроенном до неузнаваемости бывшем детском садике «Василек» расположился офис банка, люди поклонялись золотому тельцу, в новостях творился настоящий апокалипсис, бушевали экономические войны, зверствовали террористы… А в литературном клубе «Библиолюбитель» все так же сидел во главе стола седенький старичок Петр Евграфович. Секретарь Нинель Ивановна, склонив крашенную хной голову над пожелтевшими листами, вела учет заседаниям, авторы торжественно подписывали и вручали друг другу тощие самиздатовские сборники, изданные на серой бумаге, и сладко посапывал в углу старейший поэт клуба, по слухам, друживший в свое время с Евтушенко.
