– Мы это узнаем, – сказал он. – Мы придумаем, как его остановить. Но не сегодня. Сегодня мы едим тушеную курицу и рассказываем друг другу истории о наших друзьях. А еще говорим о том, чем вы с Дарином займетесь, когда он очнется. О том, как взбесится моя безумная мать, когда узнает, что я жив. Мы будем смеяться, и жаловаться на холод, и наслаждаться теплом этого очага. Сегодня мы празднуем то, что всё еще живы.
* * *
Как-то раз среди ночи деревянный пол хижины скрипнул. Я вскочила со стула, на котором прикорнула у кровати Дарина, закутавшись в старый плащ Элиаса. Но мой брат крепко спал, и его лицо не изменилось. Я вздохнула, в тысячный раз подумав, очнется ли он вообще когда-нибудь.
– Прости, – прошептал Элиас за спиной. – Не хотел тебя будить. Я был на краю Леса. Увидел, что очаг гаснет, и подумал, что надо бы принести побольше дров.
Я протерла глаза, согнав сон, и зевнула.
– Небеса, сколько сейчас времени?
– Через несколько часов рассвет.
В окно у моей кровати виднелось небо, темное и чистое. Вдруг пролетела звезда. Затем еще одна.
– Мы можем понаблюдать за ними на улице, – предложил Элиас. – Это будет длиться где-то час.
Я натянула плащ и встала вместе с ним в дверях нашей хижины.
Он стоял совсем рядом, сунув руки в карманы. Каждые несколько минут падали звезды, оставляя в небе полосы. Всякий раз я задерживала дыхание.
– Это происходит каждый год. – Элиас не сводил взгляд с неба. – В Серре этого не видно. Слишком много пыли.
Я задрожала от холодного ночного воздуха, и он окинул мой плащ критическим взором.
– Надо нам раздобыть тебе новый, – сказал он. – Этот не слишком теплый.
– Его мне дал ты. Это мой счастливый плащ. Я не брошу его… никогда. – Я закуталась плотнее и поймала его взгляд.
Я вспомнила, что сказала Афия, когда уходила, и зарделась. Но когда я ей ответила, то знала, о чем говорю. Сейчас Элиас привязан к Месту Ожидания. У него нет времени ни на что другое. А даже если б и было, я бы побоялась навлечь гнев Леса.
По крайней мере, прежде я отказывалась об этом думать. Элиас поднял голову, и на миг в его глазах отразилось страстное желание, да так явно, будто было начертано звездами.
Я подумала, что должна сказать какие-нибудь слова. Но, небеса, что я могла сказать, когда от его взгляда меня захлестнуло жаркой волной? Теперь он выглядел неуверенным, и между нами возникло напряжение, тяжелое, как грозовое небо.
Затем его неуверенность снова вытеснило необузданное, вырвавшееся на волю желание, отчего мое сердце пустилось в неистовый галоп. Элиас шагнул ко мне и прижал спиной к обветшалой деревянной стене хижины. Наше дыхание стало рваным, порывистым. Теплая ладонь легла на мое запястье, скользнула вверх по руке, шее, губам.
От его прикосновения по коже побежали мурашки. Он взял мое лицо в ладони, чтобы понять, хочу ли я его, хотя в светлых глазах полыхала страсть.
Я схватила его за ворот рубашки и притянула к себе, ликуя от ощущений, которые дарил его поцелуй. От того, насколько правильным казалось наконец уступить друг другу. На мгновение я вспомнила о том, как мы целовались с Элиасом много месяцев назад в его комнате. Тот поцелуй был неистовым, рожденным отчаянием, желанием, смущением.
Сейчас все было иначе – его огонь жарче, руки увереннее, губы не так торопливы. Я обвила его шею руками и приподнялась на цыпочки, прижавшись к нему всем телом. Меня окутал запах пряностей и дождя. Поцелуй Элиаса стал глубже. Я с наслаждением прикусила его полную нижнюю губу, и у него вырвался хриплый стон.
Где-то там, глубоко в Лесу, нечто зашевелилось. Элиас резко вдохнул и отстранился, поднимая руку к голове.
Я посмотрела в сторону Леса. Даже в темноте я различала, как колышутся верхушки деревьев.
– Духи, – промолвила я тихо. – Им это не нравится?
– Не то чтобы. Ревнуют, наверное. – Он попытался улыбнуться, но получилась гримаса. Его глаза наполнились болью.
Я вздохнула и провела пальцами по его губам. Затем положила ладонь ему на грудь, а потом взяла его за руку и потянула за собой в дом.
– Давай не будем их огорчать.
Мы прошли на цыпочках в хижину и уселись рядом с огнем, держась за руки. Сначала я думала, что он уйдет на зов Леса. Но он остался, и я расслабилась, опершись на него. Вскоре веки отяжелели, и меня сморил сон. Я закрыла глаза, и мне снились чистые небеса, прозрачный воздух, свобода, улыбка Иззи и смех Элиаса.
– Лайя? – прозвучал голос за спиной.
Я распахнула глаза. Это сон, Лайя. Тебе это снится. А как иначе? Ведь я столько месяцев хотела услышать этот голос, с того самого дня, как мой брат велел мне бежать. Я слышала этот голос в мыслях, он поддерживал меня в минуты слабости и давал силы в минуты отчаяния.
Элиас поднялся на ноги, его лицо осветила радость. Мои ноги не слушались, и он, взяв меня за руки, помог встать.
Я повернулась и взглянула в глаза брата. Казалось, целую вечность мы просто смотрели друг на друга.
– Это ты, моя маленькая сестренка, – наконец прошептал Дарин. Его улыбка напоминала восход солнца после длинной, темной ночи. – Это ты.
