– Пошел прочь! – Я хотела впиться в него ногтями, но он держал меня на расстоянии вытянутой руки.
– Тебя не было! – шипел он. – А потом ты появилась прямо передо мной.
– Ты спятил! – Я укусила его за руку. Он притянул меня ближе, придвинув мое лицо к своему, и заглянул в глаза. – Поменьше кури гхаш!
– Повтори, – потребовал он.
– Ты спятил. Я была здесь все это время.
Он покачал головой, словно признавал, что я не вру, но и поверить не мог. Когда он убрал руки от моего лица, я попыталась вырваться, но тщетно.
– Хватит, – сказал он, когда его сподручники связали мне руки спереди. – Отведи меня к маске или умрешь.
– Я хочу долю. – В голове родилась идея. – Десять тысяч марок. И мы идем одни, я не хочу, чтобы твои люди шли за нами.
– Никакой доли. И мои люди останутся со мной.
– Тогда ищи его сам! Давай режь меня, как обещал, и ступай.
Я выдержала его взгляд, так же как делала Нэн, когда торговец-кочевник предлагал слишком низкую цену за ее джем и она угрожала, что уйдет. Сердце в груди громыхало, точно копыта несущихся лошадей.
– Пятьсот марок, – предложил кочевник. Я собралась было возмутиться, но он поднял руку. – И вдобавок проведем тебя в земли кочевников в целости и сохранности. Это хорошая сделка, девочка. Соглашайся.
– А твои люди?
– Они останутся, – он осмотрел меня, – на расстоянии.
«Беда всех жадных людей в том, что они считают остальных такими же жадными», – однажды сказал мне Поуп. Шикаат таким и оказался.
– Дай мне слово кочевника, что не надуешь меня. – Даже я знала, как велика цена такой клятвы. – Иначе я тебе не поверю.
– Даю слово. – Он подтолкнул меня вперед, и я споткнулась, едва удержавшись на ногах. Свинья! Я закусила губу, чтобы не выругаться вслух.
Пусть думает, что усмирил меня. Пусть думает, что победил. Вскоре он осознает свою ошибку: он поклялся играть честно.
Зато я – нет.
10: Элиас
Придя в сознание, я сразу понял, что глаза открывать не стоит.
Я лежал на боку, руки и ноги были связаны веревками. Во рту чувствовался странный привкус – железа и трав. Тело болело, но в голове прояснилось, впервые за минувшие дни. В нескольких футах от меня стучал по камням дождь. Я находился в пещере, но было здесь что-то не так. Я слышал быстрое неровное дыхание. Пахло шерстяной одеждой, дешевой сталью и кожаными доспехами, какие носят охотники за головами.
– Ты не должен его убивать! – Рядом сидела Лайя, ее колено упиралось в мой лоб. Голос прозвучал так близко, что я ощутил на лице ее дыхание. – Меченосцы хотят, чтобы его привели к Императору живым.
Кто-то стоял на коленях у моей головы и ругался на садэйском. Холодная сталь давила мне на горло.
– Житан! Повтори сообщение! Награда полагается только тому, кто приведет его живым?
– Я не помню, черт возьми! – сказал человек, сидящий у моих ног.
– Если собираешься его убить, то хотя бы подожди несколько дней. – Лайя говорила с холодной практичностью, под которой улавливалось напряжение, звенящее точно натянутая струна. – В такую погоду тело будет разлагаться слишком быстро, а дорога до Серры займет не меньше пяти дней. Если меченосцы не смогут его опознать, тогда никто из нас не получит денег.
– Убей его, Шикаат, – вмешался третий кочевник, что стоял рядом с моими коленями. – Если он очнется, мы все покойники.
– Не очнется, – возразил мужчина, которого они называли Шикаатом: – Посмотри на него – он уже одной ногой в могиле.
Лайя медленно склонилась всем телом к моей голове. Я почувствовал у своих губ стеклянное горлышко, затем в рот попала капля жидкости, которая имела вкус железа и трав. Экстракт теллиса. В следующий миг Лайя убрала стеклянный флакон, должно быть, спрятала.
– Шикаат, послушай… – начала она, но бандит толкнул ее в спину.
– Ты уже второй раз вот так к нему наклоняешься. Что ты задумала?
Пора действовать, Витуриус.
– Ничего! – сказала Лайя. – Я, как и вы, очень хочу получить награду!
Раз. Я представил атаку – куда ударю, как буду двигаться.
– Зачем ты тогда наклонялась к нему? – проревел Шикаат. – И не лги мне!
Два. Я размял мышцы левой руки, приготовив ее к бою – двигать правой не мог, так как лежал на ней. Затем неслышно вдохнул как можно глубже, чтобы насытить кислородом каждую клеточку тела.
– Где экстракт теллиса? – вспомнил вдруг Шикаат. – Отдай его мне!
Три. Прежде чем Лайя успела ответить, я оттолкнулся правой ногой от земли и крутанулся, отпрыгнув подальше от ножа Шикаата. Тут же вывел из игры одного из кочевников, ударив его связанными ногами, и откатился, когда он повалился на землю. Затем бросился на кочевника, что стоял у моих коленей, ударив его головой, прежде чем тот успел занести нож. Тот выронил оружие. Я поймал нож на лету, с благодарностью отметив, что лезвие остро наточено. Пара взмахов – и я расправился с веревкой на запястьях, еще два – и освободил лодыжки. Первый кочевник, которого я атаковал, поднялся и выбежал из пещеры – несомненно, звать подмогу.
– Стой!
Я повернулся к последнему кочевнику – Шикаату. Тот прижимал Лайю к груди. Он держал оба ее запястья одной рукой, второй – приставил нож к горлу. В его взгляде явственно читалось намерение убить ее.
– Брось нож. Подними руки вверх. Или я убью ее.
– Убивай, – сказал я на чистейшем садэйском. Он стиснул зубы, но не шелохнулся. Человек, которого непросто удивить. Я тщательно обдумывал свои слова. – Сразу как ты убьешь ее, я убью тебя. Затем ты будешь мертв, а я – свободен.
– Попробуй. – Он надавил острием ножа на шею Лайи, пустив кровь. Ее взгляд заметался по пещере, как будто она пыталась найти хоть что-нибудь, чем можно было бы отбиться от него. – Снаружи сотня моих людей.
– Если бы у тебя снаружи была сотня человек, – я не сводил взгляда с Шикаата, – ты бы уже их позва…
Не договорив, я прыгнул вперед – это один из любимых приемов деда. «Дураки, – сказал он однажды, – во время боя отвлекаются на слова, а воины этим пользуются». Я выкрутил правую руку кочевника, убрав от Лайи нож и оттеснив ее своим телом, которое в этот самый миг вдруг предало меня. Всплеск адреналина меня истощил. Силы иссякли, как вода, убежавшая в сточную трубу. Я отшатнулся. В глазах двоилось. Лайя что-то схватила с земли и повернулась к кочевнику.
– У твоего героя все еще в крови яд, девочка, – прошипел он, злобно усмехаясь. – Сейчас он не сможет тебе помочь.
Шикаат бросился на нее с ножом, горя желанием убить ее. Лайя бросила грязь ему в глаза. Зарычав, он отвернул лицо, но его тело продолжало лететь вперед. Лайя подняла кинжал, и с тошнотворным чавканьем кочевник насадил себя на лезвие.
