– Боишься, малыш? – Ее голос звучал почти нежно. Меня едва не вывернуло от его обманчивости. Мальчик, дрожа, смотрел перед собой, на пропитанную кровью грязь.
– Стой, – я шагнула вперед. Проклятье, что ты делаешь, Элен? Комендант посмотрела на меня с легким любопытством. – Как Кровавый Сорокопут, – продолжила я, – приказываю…
Первый меч Коменданта, со свистом рассекая воздух, отрубил ребенку голову. В ту же секунду она выхватила второй меч и пронзила сердце другого ребенка. В следующий миг она метнула ножи, всадив один за другим в горло последним трем пленникам.
За считаные секунды она казнила всех.
– Да, Кровавый Сорокопут? – Она повернулась ко мне. Ее лицо выражало терпеливое внимание. Ни намека на безумие, какое, я знаю, клокотало у нее внутри. Я оглядела людей Коменданта – их было гораздо больше сотни. За нашей ссорой они наблюдали с холодным интересом. Если я брошу ей вызов прямо сейчас, то и гадать не надо, что она сделает. Порицания она не примет и, вероятно, нападет на меня. Или попытается убить моих людей.
– Похороните тела, – подавив эмоции, сказала я безучастным голосом. – Не хочу, чтобы водоснабжение гарнизона было заражено трупами.
Комендант кивнула, ее лицо хранило спокойствие. Непревзойденный солдат-маска.
– Конечно, Сорокопут.
Я отправила своих людей в пустые казармы Черной Гвардии и сама повалилась без сил на одну из дюжины твердых коек, стоящих вдоль стены. После двух недель дороги я была вся в грязи. Мне надо было помыться, поесть, отдохнуть, но вместо этого битых два часа я пялилась в потолок. И продолжала думать о Коменданте. Ее оскорбление в мой адрес было очевидно, я же оказалась неспособна ответить ей, выказав свою слабость. И хотя это огорчило меня, еще больше я была расстроена ее расправой над пленниками. Особенно убийством детей.
Вот чем становится Империя? «Или такой она была всегда?» – спросил меня тихий внутренний голос.
– Я принес вам поесть.
Я резко вскочила, ударившись головой о верхнюю койку, и выругалась. Харпер бросил свою сумку на пол и поставил на стол у двери тарелку с дымящимся золотистым рисом и пряным рубленым мясом. Это выглядело вкусно, но я знала – что бы я сейчас ни съела, оно будет иметь вкус пепла.
– Комендант уехала час назад, – сообщил Харпер. – Она отправилась на север.
Харпер снял свои доспехи и аккуратно положил их рядом с дверью, затем стал искать в шкафу свежую униформу. Повернувшись ко мне спиной, он переоделся. Снимая рубашку, он шагнул в тень, чтобы я не могла его видеть. Его скромность вызвала у меня улыбку.
– Еда не запрыгнет к вам в рот сама по себе, Сорокопут.
Я с подозрением посмотрела на тарелку. Харпер вздохнул, босиком подошел к столу и попробовал еду, затем протянул мне тарелку.
– Ешьте, – сказал он. – Ваша мать просила вас питаться как следует. Как это будет выглядеть, если Кровавый Сорокопут Империи упадет в голодный обморок посреди сражения?
Нехотя я взяла тарелку и заставила себя проглотить несколько кусочков.
– У прежнего Сорокопута были дегустаторы. – Харпер сел на койку напротив и расправил плечи. – Обычно им становился какой-нибудь солдат-наемник из безвестной плебейской семьи.
– Сорокопута пытались убить?
Харпер посмотрел на меня как на тупого студента-первогодку.
– Конечно. Он был вхож к Императору, а его двоюродный брат – Надзиратель Кауфа. Наверное, по пальцам можно перечесть секреты Империи, которые он не знал.
Я сжала губы, стараясь подавить дрожь. Я помнила Надзирателя еще с тех пор, когда была пятикурсницей. Помнила, как он выуживал эти секреты, используя изощренные опыты и игры разума.
Харпер посмотрел на меня. Его глаза блестели, как нефрит Южных Земель.
– А вы мне расскажете что-нибудь?
Я проглотила кусочек, едва его прожевав. Я уже выучила, что означает благодушие в его тоне. Он готовился нанести удар.
– Почему вы дали ему уйти?
Проклятье.
– Дала уйти кому?
– Я знаю, когда вы пытаетесь ввести меня в заблуждение, Сорокопут, – сказал Харпер. – Пять дней в комнате допросов, помните? – Не вставая с койки, он подался вперед, слегка склонив голову, как любопытная птица. Меня не обманешь. Его глаза сверлили меня. – В Нуре Витуриус был у вас в руках. Вы дали ему уйти. Потому что любите его? Разве он не такой же маска, как все остальные?
– Да как ты смеешь! – Я с грохотом поставила тарелку и встала. Харпер схватил меня за руку и не выпускал, хоть я пыталась вырваться.
– Пожалуйста, – произнес он. – Я не причиню вреда. Клянусь. Я тоже любил, Сорокопут. – Застарелая боль проступила в его глазах. Я видела, что в них нет лжи. Только интерес.
Я убрала руку Харпера и, окинув его оценивающим взглядом, села. Посмотрела в открытое окно казармы, за которым простирались невысокие холмы. Луна едва освещала комнату, и в темноте я находила успокоение.
– Витуриус – маска, как и все мы, да, – произнесла я. – Дерзкий, смелый, сильный, быстрый. Но все это в нем не главное.
Я нащупала на пальце тяжелое кольцо Кровавого Сорокопута и провернула его. Я ни с кем не говорила об Элиасе. Да и с кем бы я могла говорить? Мои товарищи по Блэклифу обсмеяли бы меня. Мои сестры не поняли бы. А мне хотелось о нем поговорить, вдруг осознала я. Очень хотелось.
– Элиас видел людей такими, какие они должны быть. А не такими, какие они есть. Он сам над собой смеялся. И отдавал всего себя, что бы он ни делал. Как на Первом Испытании. – Меня передернуло. – Пророки играли с нашим разумом. Но Элиас не дрогнул. Он всегда смотрел смерти прямо в лицо и ни на миг не подумал бросить меня. Он не отказался от меня. Он хороший. Я никогда не смогу быть такой. Он ни за что бы не позволил Коменданту убить тех пленников. Особенно детей.
– Комендант служит Империи.
Я покачала головой.
– То, что она делает, это не ради Империи, – возразила я. – Во всяком случае, не ради той Империи, во имя которой сражаюсь я.
Харпер пристально посмотрел на меня. Я на миг подумала, не слишком ли много ему сказала. Но тут же поняла, что меня не заботят его выводы. Он мне не друг, и если он передаст Коменданту или Маркусу мои слова, это ничего не изменит.
– Кровавый Сорокопут! – Мы с Харпером подскочили на месте. В следующий миг дверь распахнулась, и в казарму ворвался курьер-наемник. Он был весь в грязи и тяжело дышал. – Император приказывает вам вернуться в Антиум. Прямо сейчас.
Проклятье. Если я вернусь в Антиум, то никогда не поймаю Элиаса.
– Я выполняю задание, солдат, – ответила я. – И мне не нравится бросать его на полпути. Что, черт возьми, такого важного случилось?
– Война, Кровавый Сорокопут. Кланы патрициев объявили друг другу войну.
