Я еще не решила, что делать, когда Кинан вернулся в сарай. Мокрый снег падал теперь беспрестанно, и рыжие пряди, что в темноте казались почти черными, налипли ему на лоб.
Он остановился, увидев у меня в руке повязку. Затем, не колеблясь, шагнул ко мне и, притянув к своей груди, крепко обнял. С того дня, как мы сбежали от меченосцев, это, пожалуй, был первый раз, когда мы смогли хотя бы посмотреть друг на друга. Но даже в его объятьях я чувствовала себя оцепеневшей и не могла расслабиться, не могла впустить его тепло, которое изгнало бы холод, поселившийся в моей душе после смерти Иззи. После того, как я увидела зияющую рану в ее груди.
– Мы просто бросили ее, – всхлипнула я, уткнувшись в его плечо. – Бросили…
Оставили гнить там, где стервятники обглодают ее кости. Или же ее швырнут в безымянную могилу. Эти слова звучали слишком ужасно, чтобы произнести их вслух.
– Знаю… – Голос Кинана дрогнул, а лицо стало белым как мел. – Небеса, я знаю…
– …Не можешь, черт возьми, заставить меня!
Вздрогнув, я оглянулась на крик. Афия, казалось, сейчас разобьет лампу, которую держала в руке. Джибран между тем сейчас походил на свою сестру гораздо больше, чем ей хотелось бы.
– Это твой долг, дурак. Кто-то должен управлять племенем, если я не вернусь. И я не хочу, чтобы вождем стала какая-нибудь идиотка-кузина.
– Тебе стоило подумать об этом до того, как ты взяла меня с собой. – Джибран стоял нос к носу с Афией. – Если брат Лайи может делать сталь, которая победит меченосцев, то мы должны спасти его, ради Рица и Иззи.
– Мы сталкивались с жестокостью меченосцев и раньше…
– Но не так, – парировал он. – Они не уважали нас, да, грабили. Но они никогда не убивали никого из нас. Теперь они истребляют книжников и от этого наглеют. И мы будем следующими. А где еще они найдут рабов, когда перебьют всех книжников?
Ноздри Афии затрепетали.
– В таком случае, – заявила она, – сражайся с меченосцами в землях кочевников. Из Кауфа ты уж точно не сможешь с ними бороться.
– Послушай, – сказала я. – Я не думаю…
Кочевница развернулась так, будто при звуке моего голоса произошел взрыв, назревавший уже несколько часов.
– Ты, – зашипела она, – ты во всем виновата. Из-за тебя весь этот ужас. Пока мы истекали кровью, ты… ты исчезла. – Она тряслась от ярости. – Ты влезла в отсек с контрабандой, а когда маска открыл его, тебя там не было. Не думала я, что везу ведьму…
– Афия. – В голосе Кинана прозвучали предостерегающие нотки. Он еще ни словом не обмолвился по поводу моего исчезновения. Не представилось подходящего случая.
– Я не знала, что могу это делать, – пояснила я. – Это случилось в первый раз. Я была в отчаянии. Может, поэтому оно сработало.
– Ну что ж, очень удобно для тебя, – сказала Афия. – Но остальные здесь не владеют магией.
– Значит, вам надо уйти. – Я подняла руку, когда она попыталась возразить. – Кинан знает надежные убежища, мы можем оставаться в них. Он и раньше это предлагал, но я не слушала. – Небеса, как я жалею, что не слушала. – Мы с ним сможем добраться до Кауфа одни. Без повозок это будет даже быстрее.
– Повозки защищали вас, – заметила Афия. – И я дала клятву…
– Человеку, который давно от нас ушел. – Лед в голосе Кинана напомнил мне о первой нашей встрече. – Я смогу доставить ее в Кауф. Нам не нужна помощь.
Афия выпрямилась в полный рост.
– Как книжник и как повстанец ты не понимаешь, что значит честь.
– Какая честь в бессмысленных смертях? – спросила ее я. – Дарин бы не стерпел, что столько человек погибло, спасая его. Я не могу приказать вам оставить меня. Могу лишь просить об этом. – Я повернулась к Джибрану: – Я тоже думаю, что меченосцы в конце концов нападут и на кочевников. Клянусь, если мы с Дарином доберемся до Маринии, я пошлю вам весточку.
– Иззи не пожалела жизни ради этого.
– Она… ей просто некуда было пойти. – Беспощадная правда об одиночестве моей подруги неожиданно потрясла меня. Я задавила горестное чувство. – Мне не следовало брать ее с собой. Я приняла такое решение, и оно оказалось неверным. – При этих словах я почувствовала внутри себя пустоту. – И мне не хочется принимать такое решение вновь. Прошу, ступайте. Вы все еще можете нагнать Вану.
– Мне это не нравится. – Кочевница бросила недоверчивый взгляд на Кинана, что удивило меня. – Мне это очень не нравится.
– Быть мертвой тебе понравится еще меньше, – прищурился Кинан.
– Моя честь требует, чтобы я сопровождала тебя, девочка. – Афия погасила лампу. Мне показалось, что в сарае темнее, чем должно было быть. – Но в то же время моя честь не позволяет лишить женщину возможности самой решить свою судьбу. Небеса знают, что подобного и так полно в этом проклятом мире. – Она на миг замолчала. – Когда увидишь Элиаса, передай ему это от меня.
Вот и все слова прощания. Джибран вихрем вылетел из сарая. Афия закатила глаза и вышла следом.
Мы с Кинаном остались одни. Мокрый снег ложился на землю, плетя вокруг нас узоры. Когда я взглянула в его глаза, в голове у меня возникла мысль: «Вот это правильно. Так и должно быть. Так всегда должно было быть».
– В шести милях отсюда есть дом, где нас примут. – Кинан коснулся моей руки, оторвав меня от раздумий. – Если поторопимся, доберемся туда до рассвета.
Мне захотелось спросить его, правильное ли я приняла решение. После стольких ошибок мне нужно было услышать заверения, что я не испорчу все снова.
Он, конечно, скажет «да». И утешит меня, и подтвердит, что так будет лучше всего. Но верное решение, принятое сейчас, не искупит прошлых ошибок.
Поэтому я ни о чем не спросила. Просто кивнула и пошла за ним следом. Потому что после всего, что случилось, я не заслуживала утешений.
Часть III
Черная тюрьма
33: Элиас
На меня наползла тощая тень Надзирателя. Своими тонкими пальцами и вытянутой треугольной головой он напоминал богомола. Он был идеальной мишенью, но я так и не метнул в него ни одного ножа. Едва я увидел, кого он держит, как тотчас забыл о том, чтобы убить его.
Это был ребенок-книжник, девяти или десяти лет. Изнуренный, грязный, тихий как покойник. Рабские браслеты на его запястьях говорили, что он здесь не узник, а раб. Надзиратель надавил лезвием на горло ребенка, и по шее побежала струйка крови, стекая на грязную рубашку.
Вслед за Надзирателем в блок вошли шестеро масок. У каждого виднелся символ клана Сиселиа, семьи Надзирателя. Каждый нацелил стрелу мне в сердце.
Я мог бы одолеть их, невзирая на стрелы. Если я быстро упаду на пол, используя стол в качестве щита…
Но тут старик с пугающей нежностью пробежался бледной рукой по гладким, до плеч, волосам мальчика.
