– Нет звезды столь же красивой, как ясноглазый ребенок. За него я бы отдал свою жизнь, – звонким тенором, что так подходил его внешности, Надзиратель процитировал чужое высказывание. – Он маленький, – Надзиратель кивнул на мальчика, – но удивительно стойкий, как я обнаружил. Если пожелаешь, я могу оставить его истекать кровью на долгие часы.
Я выронил нож.
– Чудесно, – выдохнул Надзиратель. – Видишь, Друсиус, как расширены зрачки Витуриуса, как частит у него пульс, как глаза ищут выход, даже перед лицом смерти? Только присутствие ребенка его и сдерживает.
– Да, Надзиратель, – ответил ему без всякого интереса один из масок – видимо, Друсиус.
– Элиас, – сказал Надзиратель. – Друсиус и его товарищи заберут твое оружие. Я предлагаю тебе не сопротивляться. Мне бы не хотелось причинить боль ребенку. Он – один из моих любимых образцов.
Тысяча чертей. Маски окружили меня, и через несколько секунд я остался без оружия, обуви, отмычки, теллиса и большей части одежды. Я не сопротивлялся. Чтобы сбежать из этого места, мне надо поберечь силы.
И я сбегу. Сам факт, что Надзиратель не убил меня сразу, означает, что ему что-то нужно. Он будет держать меня в живых, пока не добьется своего.
Сверля крохотными черными точками зрачков своих блекло-голубых глаз, Надзиратель наблюдал, как маски надели на меня наручники и прижали к стене.
– Твоя пунктуальность порадовала меня, Элиас. – Старик держал нож в дюйме от шеи мальчика. – Благородная черта, которую я уважаю. Хотя должен признать, что не понимаю, зачем ты здесь. Разумный человек был бы сейчас где-нибудь очень далеко в южных землях.
Он посмотрел на меня выжидающе.
– Вы же не ждете, что я вам все расскажу?
Мальчик хныкнул, и я увидел, что Надзиратель медленно надавливает ему на шею. Но затем старик улыбнулся, обнажив мелкие желтые зубы, и отпустил ребенка.
– Конечно, нет, – ответил он. – На самом деле, я даже надеялся, что не расскажешь. У меня такое чувство, что ты просто стал бы мне врать, пока сам себя не убедил в собственной лжи, а вранье мне надоело. Я бы предпочел вытянуть из тебя правду. Давненько у меня не бывало маски в качестве объекта для опытов. Боюсь, мое исследование совершенно устарело.
По спине побежали мурашки. «Пока есть жизнь, – услышал я в мыслях голос Лайи, – есть и надежда». Он может ставить на мне опыты. Но пока я жив, у меня будет шанс выбраться отсюда.
– Ты сказал, что ждал меня.
– Верно. Маленькая птичка доложила мне о твоем приезде.
– Комендант Блэклифа, – сказал я. Будь она проклята. Только она могла вычислить, куда я отправлюсь. Но зачем бы ей сообщать об этом Надзирателю? Она его ненавидит. Надзиратель снова улыбнулся.
– Возможно.
– Куда прикажете его определить, Надзиратель? – спросил Друсиус. – Не к остальным же, я полагаю.
– Конечно, нет, – ответил Надзиратель. – Награда за голову Элиаса соблазнит стражников сдать его, а мне бы хотелось сначала провести кое-какие опыты.
– Очисти камеру, – гаркнул Друсиус одному из масок, кивнув на ряд одиночных камер за спиной, но Надзиратель покачал головой.
– Нет, – сказал он. – У меня на уме есть кое-что другое для нашего нового заключенного. Мне еще не доводилось изучать долгосрочное воздействие того места. Особенно на объект, который выказывает такое, – он посмотрел на мальчика-книжника, – сострадание.
Кровь застыла у меня в жилах. Я прекрасно знал ту часть тюрьмы, о которой он вел речь. Те длинные черные коридоры с воздухом, скисшим от запаха смерти. Стоны и шепот, царапанье стен, крики людей, зовущих на помощь, когда ты не в силах сделать хоть что-нибудь…
– Ты всегда ненавидел это место, – пробормотал Надзиратель. – Я помню. Помню твое лицо в тот день, когда ты доставил мне сообщение от Императора. Я как раз проводил свой опыт. Ты побледнел как рыбье брюхо и выбежал в коридор, где тебя вывернуло в помойное ведро.
Тысяча чертей.
– Да, – кивнул Надзиратель с довольным видом. – Да, я думаю, блок для допросов для тебя отлично подойдет.
34: Элен
Когда я вернулась в казарму Черной Гвардии, меня ждал Авитас. Близилась полночь, и от усталости голова моя совершенно не работала. Северянин ни слова не сказал по поводу моего измученного вида, хотя наверняка прочел в глазах опустошение.
– Срочное сообщение для вас, Сорокопут.
По его желтоватым щекам я поняла, что он не спал. Мне не понравилось, что он ждал, пока я вернусь. Он – шпион. Так шпионы и делают. Он протянул мне конверт, печать на котором оказалась нетронута. Или он делает успехи в шпионаже, или на этот раз действительно не вскрывал его.
– У тебя новый приказ от Коменданта, – спросила я, – заработать мое доверие, не читая адресованную мне почту?
Авитас поджал губы. Я разорвала конверт.
– Принес на закате гонец. Он сказал, письмо покинуло Нур шесть дней назад.
«Кровавый Сорокопут,
мама Рила отказалась говорить, несмотря на смерть нескольких кочевников. Я придержал ее сына про запас – она думает, что он мертв. И все же кое о чем она проговорилась. Я думаю, что Элиас отправился на север, а не на юг или восток, и думаю, что девчонка все еще с ним.
Племена знают о допросах и дважды устраивали бунт. Мне необходимо подкрепление, хотя бы пол-легиона. Я отправил запросы во все гарнизоны в пределах сотни миль, но людей везде не хватает.
Долг до самой смерти, лейтенант Декс Атриус».
– На север? – Я протянула письмо Авитасу, и тот прочел его. – Зачем, черт возьми, Витуриусу ехать на север?
– Его дед?
– Клан Витуриа расположился к западу от Антиума. Если бы Витуриус отправился на север из Серры, он бы добрался туда быстрее. Если бы отправился в Свободные Земли, он мог бы просто сесть на корабль в Навиуме.
Черт возьми, Элиас, почему ты не мог просто сбежать из этой чертовой Империи? Если бы он, применив свои навыки, уехал как можно дальше и как можно быстрее, я бы никогда не поймала его след, и выбор был бы сделан за меня.
И твоя семья умерла бы. Проклятье, что со мной не так? Он сам выбрал это.
И все же, что он сделал такого преступного? Он просто пожелал стать свободным. Не захотел больше убивать.
– Не пытайтесь сейчас это вычислить. – Авитас прошел за мной в мою комнату и положил письмо Декса на стол. – Вам надо поесть. И поспать. Начнем утром.
Я повесила оружие и подошла к окну. В пурпурно-черном небе, обещавшем снег, тускло светили звезды.
– Я должна пойти к родителям.
Они слышали, что сказал Маркус, каждый на вершине той проклятой горы слышал. И никто так не любит сплетни, как патриции. Весь город, должно быть, уже знает, как Маркус угрожал моей семье.
