И поцелуй был тягучим и сладким, как мед диких пчел.
— Мия! — восхищенно выдохнул Джин. — Мия, Мия, просыпайся же ты, глупая девчонка! Просыпайся немедленно!
— А? — Она открыла глаза и вскочила, вся еще во власти непристойного сна. Щеки полыхали, поднять взгляд на стоявшего рядом Дайхиро было стыдно.
А на Джина, который сидел рядом, обнимая Мию за плечи, и того стыднее в сотни раз.
Придавленная смущением к полу, Мия уставилась на костер. За ночь тот почти прогорел, но угли все еще грели, защищали от промозглых утренних туманов. Сквозь дыры в крыше синело предрассветное небо.
Приснится же такое. Боги, как неловко-то… Хорошо, что никто не властен подсмотреть чужой сон.
— Что я здесь делаю?
— Слушать надо старого Дайхиро, — фыркнул оборотень. — И спать больше, а не сидеть ночами над всякими. — Он выразительно покосился на Джина.
— Ты заснула, — мягко сказал самханец. — Мы решили не будить тебя.
— Ты спал рядом? — Зря она думала, что покраснеть еще гуще невозможно.
Вмятина на ложе из пальмовых листьев и само присутствие Джина рядом подсказывали — спал. И не просто рядом, а разве что не в обнимку.
— Я не мог позволить тебе замерзнуть после того, как ты меня выходила, — невинным тоном отозвался Джин. — И не буду врать, рядом с тобой ночью гораздо теплее и приятнее, чем одному.
— Ах ты… — Она высвободилась из его объятий, вскочила и с возмущением уставилась на самханца. Смеющиеся глаза мужчины подсказывали — ругаться с ним бесполезно, поэтому Мия напустилась на тануки: — Ты почему меня не разбудил?
— Потому что дурак, — сердито буркнул оборотень. — Хотел дать тебе выспаться. Еще и пошел прикрывать. Воистину ни одно доброе дело не останется безнаказанным. Давай-давай, собирайся! Бегом в школу!
На сердце немного отлегло. Если другие ученицы видели, как Мия ложится спать, скандала и наказания от Такухати не последует.
— Чуть не попался этому вашему, — все так же ворчливо продолжал тануки, за руку утаскивая ее к выходу. — Если бы не одна добрая женщина, показавшая, где у вас погреб, остался бы от старого Дайхиро только хвост тебе на память. И так полночи нору копал.
Только выйдя из храма навстречу поднимавшемуся над горами солнцу, Мия обратила внимание, что от оборотня пахнет погребом, а шерсть вся перепачкана во влажной земле.
— Тебя видел директор Такухати?
— И не только видел. — Оборотень хихикнул. — Обещал шкуру снять, если еще раз встретит.
В голосе тануки прозвучала не совсем понятная для Мии гордость.
Глава 6
УРОКИ ГОСПОДИНА ТАКУХАТИ
Она еле успела проскользнуть в домик. Снять кимоно и нырнуть под одеяло — уже нет. Пришлось сделать вид, что Мия только что встала.
Прическа после ночи на пальмовых листьях растрепалась, а в волосы забились сухие листья. Мия распустила их и теперь задумчиво водила гребнем, сидя у бронзового зеркала.
— Опять на все утро зеркало заняла, — послышался из-за спины ворчливый голос Кумико.
Мия покорно сдвинулась, предлагая майко разделить с ней зеркало. Кумико пихнула ее локтем, плюхнулась рядом и начала зачарованно разглядывать свой носик в поисках несуществующих прыщиков.
Свои волосы дочь самурая, как и прочие майко, на ночь укладывала в сложные прически, а чтобы они не помялись, клала под шею деревянный брусок.
Несмотря на утро, выглядела Кумико неважно. Обычно фарфорово-бледная кожа чуть пошла пятнами. Переела мандаринов?
Мия потянулась к шкатулке со шпильками кандзаси. Вчера она побоялась потерять их в лесу, поэтому оставила в домике перед вылазкой.
Шкатулка была пуста.
Мия вскочила. Зачем-то осмотрела все свои немногочисленные вещи. Перетряхнула уже свернутый футон. Другие майко одевались, делая вид, что не замечают ее поисков. Кумико недовольно кривилась и разглядывала свое отражение в зеркале.
— Кумико, ты не брала мои кандзаси?
Дочь самурая фыркнула:
— Вот еще! Как будто кому-то нужны твои уродливые шпильки.
Ичиго громко хихикнула.
Будь это обычные шпильки, Мия махнула бы на них рукой. Но серебряные кандзаси, полученные за победу в состязании, были первой вещью, которую она по-настоящему могла назвать своей за долгие годы. И не просто вещью. Они являлись символом ее триумфа. Изящное серебряное кружево, светящиеся магическим светом иероглифы…
Она даже надеть их ни разу не успела.
— Пожалуйста, отдай, — сказала она, стараясь говорить доброжелательно и спокойно.
— У меня их нет. Сама небось потеряла. Следи лучше за своими вещами, разиня.
«Давай, докажи, что это я их взяла», — говорила ее издевательская улыбка.
Ответить Мия не успела. Со двора раздался сигнал гонга, призывающий всех учениц немедленно выйти на улицу.
Такухати медленно обходил выстроившихся учениц, вглядываясь в лицо каждой. Девочки краснели, бледнели, опускали глаза и вспоминали свои недавние оплошности. Пристальный взгляд директора пугал не на шутку.
Мия тоже попыталась уставиться в землю, но Такухати не дал ей этого сделать. Двумя пальцами коснулся ее подбородка, вынуждая поднять голову и взглянуть ему в лицо. Губы Мии шевельнулись, беззвучно спрашивая: «Что вам нужно?»
Он раздраженно дернул плечом и обернулся к наставницам:
— Здесь все?
— Все, господин директор, — закивала госпожа Оикава.
— Значит, он где-то прячется.
«Дайхиро! — внезапно осенило Мию. — Он ищет тануки».
На душе стало спокойно. Дайхиро сейчас отсыпается в старом храме. Или ловит рыбку в водах горного озера. Или отмывается от земли в горячем источнике. Потом вылезет на берег, будет ворчать и жаловаться на холод.
Мия мысленно поклялась, что не позволит другу подойти к школе на полет стрелы. Не хватало еще, чтобы оборотень стал пленником этого безжалостного человека, подобно фэнхуну.
— Нам надо… — произнес директор, но резкий стук в ворота прервал его на полуслове.
— Это еще кто?
На лицах наставниц читалось не меньшее недоумение. Школа находилась в стороне от дорог и человеческого жилья. Ежедневная подвода с припасами подъехала полчаса назад, и больше наставницы никого не ожидали.
Такухати откинул тяжелый засов на воротах и уставился на стоявший за ними отряд недобрым взглядом.
— Ну?
— Именем и властью сёгуна, — подал голос глава отряда — невысокий и коренастый самурай с простецким лицом. — Я должен осмотреть школу и всех находящихся в ней людей.
Акио Такухати встал, словно бы случайно перегородив проход. Руки сложены на груди, полуприкрытые глаза изучают пришельцев с ленивым превосходством сытого хищника.
