— А кричал кто? — шмыгнула носом Мия.
— Птица ночная.
Мие стало стыдно за свою панику. За глупую истерику, из-за которой Джин полез в воду ее утешать. Прямо как был, в хакама.
Просто слишком тяжелым и страшным получился вечер. Вольный мир гор ощерился недоброй ухмылкой, показал цену свободе вне расписанного и упорядоченного мирка школы.
— Все хорошо. — Его губы коснулись лба девушки, спустились к щеке. Руки чуть напряглись, а голос зазвучал хрипло.
Им уже случалось стоять в обнимку, но тогда их разделяли слои одежды. Сейчас Мия вдруг осознала, что полностью обнажена и прижимается к его обнаженной груди. Джин был такой горячий… Стало трудно дышать. Сквозь ставший совершенно оглушительным стук своего сердца она услышала хриплое: «Посмотри на меня, Мия», — и подняла лицо…
Поцелуй был не таким страстным и напористым, как во дворе храма, но долгим. Бесконечно долгим и сладким. Джин мягко прикусил сначала нижнюю, потом верхнюю губу. Пробрался внутрь, лаская, изучая, пробуя на вкус. Что-то внутри Мии отозвалось звенящим радостным «да!». Она ответила на ласку, прижалась крепче к мужчине, совсем как тогда, когда они стояли в обнимку, прячась от солдат.
Но сейчас все было по-другому, более острым, настоящим. Она обвила руками его плечи, погладила горячую влажную кожу, ощутила под пальцами напряженные мощные мышцы. Джин был такой опасный и сильный. Даже сейчас, когда он нежно целовал ее, удерживая в кольце своих рук, она чувствовала в нем неумолимую мощь убийцы, способного походя, голыми руками расправиться с отрядом. Но эта сила показалась ей дразняще притягательной… и так приятно было ощущать свою слабость рядом с ним.
Вся наука школы, все, что Мия знала о мужчинах, в один миг вылетело из головы. Остались только возбуждающие прикосновения, чуть терпкий вкус чужих губ, поддерживающие ее горячие руки.
Не разрывая объятий — перестать касаться друг друга сейчас казалось невозможным, все равно что перестать дышать, — они опустились на каменную ступеньку в воде. Он оторвался от губ Мии, скользнул ниже, покрывая тонкую шейку сотнями поцелуев, чуть прикусывая и лаская губами нежную кожу.
Спустился губами к маленькой груди и съежившимся бутончикам сосков, сжал пальцами, захватил в плен губами. Мия всхлипнула и выгнулась, зарываясь пальцами в его волосы. Где-то внизу живота рождалось острое, смешанное с голодом наслаждение. Тень этого чувства была знакома ей по урокам в генсо или поцелуям с Такухати, но никогда прежде маленькой майко не было так хорошо.
Теплая пузырящаяся вода. Запах сакуры. И его губы, от которых по всему телу плывут жаркие, туманящие сознание волны.
Она хрипло застонала, когда Джин оторвался от ее тела и легонько подул на грудь. Прикосновение холодного ветерка к возбужденной, ставшей необычайно чувствительной коже отдалось во всем теле острой возбужденной дрожью.
— Если хочешь, чтобы я остановился, скажи сейчас. Пока не поздно.
Мия замотала головой. Она не хотела, чтобы Джин останавливался. Не хотела, чтобы заканчивалась эта волшебная, немыслимая, невозможная близость.
— Сядь выше, — то ли попросил, то ли приказал он, и Мия бездумно и послушно перебралась на верхнюю ступеньку. Казалось, его губы и руки изгнали из ее сознания любые мысли.
Тело плавилось, от горячих прикосновений по коже расходилась жаркая истома. Она откинулась в его руках, полностью доверяясь Джину, и только постанывала, когда умелые пальцы находили на ее теле новые и новые чувствительные места.
Он спустился ниже, покрывая поцелуями плоский животик, а потом развел округлые коленки, и Мия выгнулась и вскрикнула, почувствовав жадный горячий язык на самой чувствительной точке своего тела.
Мгновения сумасшедшего, ни с чем не сравнимого наслаждения. Она прерывисто дышала, вскрикивала и чуть ерзала на скользком камне. Каждое прикосновение языка вызывало в ее теле волны мучительного вожделения. Ночной ветер обдувал пылающее от возбуждения и стыда лицо…
Наслаждение стало почти непереносимым, живот свело судорогой. В ее теле словно вспыхнула тысяча искроцветов разом. Мия всхлипнула, протяжно застонала и обмякла, ощущая, как блаженные искорки разбегаются по телу, и гаснет разбуженный самханцем голод.
Это было как плавное погружение в теплую воду. После пережитого не хотелось двигаться, не хотелось думать. Джин обнял ее, потянул, заставляя почти лечь на себя, и она послушно уткнулась носом ему в шею. В голове было легко и пусто, а по телу расползалась приятная усталость и благодарность за испытанное блаженство.
В приливе благодарности Мия подняла голову и несмело поцеловала мужчину. Он ответил охотно и жадно. Мия прижалась к нему бедрами и ощутила его напряженный член.
Странный, чуть солоноватый вкус поцелуя показался ей возбуждающим. И Мие вдруг тоже очень захотелось ласкать Джина. Так же, как он только что ласкал ее.
Джин оторвался от ее губ и откинулся на каменный порожек, тяжело дыша. Глаза его из-за огромных зрачков казались совсем черными.
— Все-таки подлец, — прошептал он.
— Что?
— Не важно. Я увезу тебя, Мия. Хочешь ты того или нет, я тебя увезу. Украду, заберу в Самхан. Можешь ненавидеть меня, но гейшей ты не станешь.
— Я никогда не буду тебя ненавидеть! — Она прижалась к Джину крепче, нащупывая завязки его хакама. — Я уеду с тобой.
— Хорошо. Что ты делаешь?
Мокрые от воды завязки никак не хотели поддаваться.
— Раздеваю тебя, — дерзко ответила Мия, сама шалея от своих слов и действий.
Он ничего не ответил. Молча следил за ней расширенными зрачками и часто дышал, пока Мия избавляла его от мокрой ткани.
Она опустилась на колени у его ног и охватила ладонью возбужденный член. Ей показалось, что он куда больше тех, что были у фантомов в генсо. Мия чуть сжала руку и услышала, как Джин тяжело выдохнул сквозь зубы.
И снова, как было на последнем уроке с Такухати, сознание власти над мужчиной опьянило. Мия провела несколько раз рукой, ощущая выступающие под тонкой кожей вены, чуть лизнула бархатистую головку. Бросив шаловливый взгляд снизу вверх, раскрыла губы и впустила в себя напряженную плоть.
Она успела лишь несколько раз скользнуть язычком вдоль возбужденного ствола, когда искрящий красным разряд, похожий на цепь ветвистых молний, сорвался с браслета на ее руке и ударил в мужчину. Джин выгнулся, но его крик мало походил на крик удовольствия. Отдача от магического удара прошлась по телу девушки, как удар невидимого хлыста, Мия взвизгнула, отшатнулась и на мгновение ушла в воду с головой.
Она вынырнула почти сразу. Тело била крупная дрожь — последствия магического воздействия. Слишком резким и неприятным был переход от блаженства к боли.
— Джин!
Самханец лежал на боку, подтянув колени к груди, и жадно хватал воздух раскрытым ртом.
