— Невесты самханского принца?
— Да. Это большая честь.
Директор выругался — коротко и зло.
— А ваш брат просто гостит во дворце. Сёгун приблизил его и осыпает милостями…
Мия отпрянула, ощущая себя преступницей. Что бы ни происходило в жизни Акио Такухати и его родных, у нее не было права шпионить за ним.
К тому же она всего лишь хотела убедиться, что директор занят, а значит, не помешает ей освободить Дайхиро.
Ступая на цыпочках, она прокралась дальше по коридору, в дальнее крыло школы. Туда, где находились почти не используемые комнаты.
Уже у самой двери она наткнулась на другую майко. Та стояла, оттопырив зад и приникнув глазом к щели в стене, и зачарованно рассматривала что-то внутри.
Мия замерла. Освобождать оборотня на глазах у другой ученицы — безумие. Но и новой возможности вытащить Дайхиро может не представиться. Что же делать?
Она с досадой посмотрела на любопытствующую девушку. Кто она? Со спины не понять. На ней было обычное темно-синее кимоно, которое носили все ученицы. Волосы уложены в традиционную прическу.
Если это Оки, то она непременно нажалуется наставницам. А вот Сизука скорее промолчит.
А может, ей надоест пялиться и она уйдет сама?
Из-за тонкой перегородки донеслось неразборчивое горькое сетование, и Мия рассердилась. Сколько можно трястись за себя, когда рядом нуждается в помощи ее самый лучший и самый верный друг?!
— Ты что здесь делаешь? — намеренно громко спросила она.
Девушка даже подпрыгнула от неожиданности. Испуганно и воровато оглянулась, увидела Мию, и лицо ее разгладилось.
— Уф, это ты… — Кумико смущенно улыбнулась. — А я так перепугалась.
Мия выдохнула с тайным облегчением. Кумико не выдаст.
— Тоже на ёкая пришла посмотреть? — продолжала дочь самурая.
— Почти. — Мия решительно отодвинула дверь, вызвав у подруги придушенный возмущенный вопль: «Ты что делаешь?!»
Дайхиро болтался в центре комнаты, связанный и подвешенный за ноги. Услышав звук открываемой двери, он попытался повернуться мордой к выходу, отчего его тело закрутилось, как веретено.
— Ну вот опять! — возмутился оборотень и сердито замахал хвостом. — Мия-сан, немедленно спусти меня на землю! Только мысль о том, что завтрака не было, а обед будет не скоро, не дает мне расстаться с ужином.
— Сейчас! Конечно! — Мия бросилась развязывать узлы, но те были завязаны на совесть. Оборотень же продолжал болтать:
— Ах, Мия-сан, ну что тебе стоило прийти пятью минутами раньше, до того, как язык мой, враг мой, произнес ужаснейшие слова зарока?
Мия не вслушивалась в его болтовню, полностью сосредоточившись на веревке. Кумико прыгала вокруг нее, опасаясь подходить к Дайхиро слишком близко, делала страшные глаза и громко шептала:
— Мия, опомнись! Это же ёкай!
— Ну и что, что ёкай, — отозвалась Мия, чуть не плача. — Помоги мне! Ну же!
— У меня, между прочим, имя есть. Дайхиро, а для тебя просто Хиро, красавица.
На этом терпение Кумико лопнуло.
— Что вообще происходит?! — спросила она, забыв о необходимости соблюдать тишину. — Почему ты хочешь освободить ёкая?
— Дайхиро, — вставил оборотень.
— Потому что он мой друг. — Поняв, что от объяснений никуда не уйти, Мия на минуту прекратила развязывать узлы. — Пожалуйста, Кумико. Если доверяешь мне — помоги. Честное слово, Дайхиро никому не причинил вреда.
— Но он влез сюда ночью… — Кумико осеклась. — Так ты к нему, что ли, бегаешь?
— Нет! Не спрашивай меня, пожалуйста. Просто помоги.
Кумико поколебалась несколько минут, перевела взгляд на висящего тануки. Очевидно, его нелепый и безобидный вид убедил ее, потому что дочь самурая кивнула.
В четыре руки они развязали туго затянутые узлы. Оборотень шлепнулся на пол и возмущенно взвыл.
— Как ты? — спросила Мия, пытаясь ослабить веревку на его теле.
— Ужасно, — слабым голосом простонал тануки. — Кажется, я умираю. Только поцелуй прекрасной девы способен исцелить меня. — С этими словами он выразительно покосился на Кумико.
— Не слушай его, — пропыхтела Мия, расправляясь с очередным узлом. — Он всегда шутит.
— Я уже поняла. Ты неправильно делаешь. Дай я! — Кумико потянула за край веревки, расплетая обвязку. — Это — самурайская техника для связывания пленных. Мне отец показывал.
Всего за пять минут она расправилась с путами. Тануки бойко вскочил и поклонился девушке с превеликим почтением.
— О, спасибо тебе, прекрасная дева, чья краса подобна свету луны над гладью ночного озера. Знаю, что я — всего лишь скромный и недостойный последователь Будды, но клянусь, что буду поминать тебя в своих молитвах и желать всяческих благ!
— А ты забавный.
— Знаю! Мне все так говорят. А еще я красивый и скромный. — Оборотень самодовольно огладил шерсть на хвосте.
— Дайхиро! — перебила его Мия. — Потом поговорим. Надо уходить.
Тануки развел лапами:
— Как, Мия-сан? На стенах защита, а в погребе стоит ловушка.
— Что же делать?
— Прятаться, — философски пожал плечами тануки.
— Такухати тебя найдет.
— Не найдет, если ты принесешь мне лопух.
Глаза Кумико округлились.
— Зачем лопух? — глупо спросила она.
Мия, немного знавшая об особой магии ёкаев, которой владел ее друг, не стала спорить. Только сосредоточенно кивнула и выбежала.
Вернулась она всего через пару минут, неся сорванный у стен школы пожухлый лопух. Тануки придирчиво оглядел находку.
— Посвежее ничего не было? — возмутился он. — Он же старше меня.
Мия фыркнула:
— Ничего не старше. Сейчас зима, скажи спасибо, что хоть такой нашли.
— А дырок-то! Дырок-то сколько! — Оборотень просунул палец в одну из них.
— Не ворчи, — строго сказала Мия и положила лопух на голову другу. — Давай!
— Ну ладно. — Тануки сел в позу лотоса, зажмурился и забавно надул щеки.
— Ой! — громко ахнула Кумико.
Акио Такухати открыл глаза и подмигнул дочери самурая:
— Что скажешь, красавица? В таком виде я тебе больше нравлюсь, а?
Голос у него остался прежним — смешным и ворчливым, что в сочетании с благородным и высокомерным лицом самурая производило странное впечатление.
Тануки встал в полный рост, с наслаждением потянулся и оглядел себя, как мог, — простое темное кимоно, серая куртка хаори, мощные запястья, покрытые короткими черными волосами. На красивом лице директора появилась совершенно несвойственная ему забавная улыбка.
