На перекрестке он остановился, чтобы пропустить отряд самураев, направлявшихся от дворца куда-то в пригород. Проводив воинов взглядом, монах посмотрел на другую сторону улицы и даже подпрыгнул от радости, углядев вывеску. На ней вставшая на задние лапы кошка приветливо махала лапой, словно зазывая прохожих в трактир.
Войдя в полупустой зал, монах вольготно расположился на татами в углу. Подбежавшая к посетителю подавальщица остановилась, недоуменно разглядывая его одежду. День клонился к вечеру, а всем известно, что последователи Будды не принимают пищу после полудня, да и прикасаться к деньгам им запрещено…
— Чего желает господин? — наконец решилась она.
— Ой, сказал бы я, чего желаю, красавица, — хихикнул монах, все так же скрывая лицо под шляпой, — да боюсь смутить тебя, уж больно ты молоденькая. Потому подай-ка мне унаги с рисом да бутылочку саке, замерз я. Холодно в столице, не то что на Рю-Госо. Видела, как сегодня с утра землю-то укрыло? Как не вспомнить поэта.
И он с чувством продекламировал:
Деревья в снегу,
Как сакура в цвету.
Рассвет над Тэйдо.
В этот момент монах не смотрел на подавальщицу, не то непременно обратил бы внимание на выражение ужаса, мелькнувшее на ее хорошеньком личике.
— Я принесу, господин. — Девица поклонилась и опрометью бросилась в сторону кухни.
Тануки откинулся на стену, наслаждаясь теплом. Неслышно подступала блаженная дремота. Последние дни выдались тяжелыми для оборотня. Дорога, множество людей, запахов, иллюзия, которую нужно непрестанно поддерживать. Он спешил, как мог, чтобы поскорее передать послание самханца.
То, что сейчас он фактически сотрудничает с иноземными захватчиками, тануки не смущало. Что за дело ёкаю до человеческих дрязг?
А вот до своих друзей ему очень даже есть дело.
Ничего, заветные слова уже сказаны. Сейчас Дайхиро вручит письмо, и можно будет поговорить о еде и ночлеге.
Он расслабился и оттого слишком поздно заметил, как в трактир вошли несколько самураев в полном боевом облачении. Лишь когда они пересекли зал и остановились рядом, Дайхиро заподозрил неладное.
— Ты! — Оборотень обернулся, но сзади никого не было. Никаких сомнений: толстый палец главы отряда указывал именно на него. — Пойдешь с нами. Именем сёгуна!
«Ах ты чурбан самханский, дубина наивная, бестолочь шпионская!» — мысленно возопил оборотень в адрес Джина, а вслух возмутился:
— Уверен, что вы ошиблись, господа самураи! Что может быть нужно сёгуну от нищего монаха? И разве можно во дворец в таких лохмотьях? — Он одернул обтрепанную полу кимоно. — Давайте я тут поем, отдохну, а вы мне приличной одежды принесете…
Тануки привычно мел чушь, а укрытые в складках одежды пальцы комкали и рвали злополучное письмо.
Бежать! Уничтожить улику и бежать, пока не поздно! Место встречи оказалось ловушкой, явка провалена, а искать в незнакомом городе чужеземных шпионов — гиблое дело. Пусть самханец сам разбирается со своими соотечественниками и тайной службой сёгуна. Он, Дайхиро, на такое не подписывался!
— …ужасно есть хочется, просто сил никаких нет, — пожаловался он и в доказательство своих слов сунул в рот изорванное послание и проглотил, не жуя.
Вкус у письма был премерзкий. «Ты мне за это еще заплатишь, самханский прихвостень», — мысленно пообещал Джину оборотень, стреляя глазами налево и направо.
Выход белел прямоугольником незакрытой двери, манил обещанием свободы.
Глаза главы отряда зло сузились.
— Взять! — скомандовал он.
— Морда треснет! — Тануки ухватился за завязки шляпы и, порвав их, швырнул тростниковый конус в лицо предводителю, а сам упал на четвереньки, и, стремительно теряя человеческий облик, дал деру в сторону двери.
Крик «держи шпиона!» ударил в спину, что-то громыхнуло — шумно, весело. Дайхиро даже успел мысленно посетовать, что не увидит безобразия, которое натворила второпях брошенная иллюзия. Эх, поглядеть бы, как воины сёгуна ловят сразу десяток маленьких монахов, разбегающихся в разные стороны.
Тануки был уже у двери, на пути к свободе стояла только подавальщица с подносом в руках. Он чуть сдал в сторону, огибая ее, но коварная девица в последний момент выставила ногу. Оборотень споткнулся, полетел и больно приложился лбом о порог.
Последним, что увидел Дайхиро, был деревянный поднос, стремительно опускающийся ему на голову.
Глава 6
ПРОЩАЙ
Джин проснулся от прикосновения к щеке. Мия стояла рядом, на коленях. Распущенные волосы волнами укрывали ее тело.
— Здравствуй, милый, — прошептал нежный голос. — Я вернулась.
— Мия! — Он сел, испытывая облегчение, желание обнять ее и отругать как следует. — Я волновался.
Он не видел ее уже пять дней и сходил с ума от беспокойства. Навернул не один десяток кругов у забора школы, выискивая брешь в наложенном Такухати заклятии. Тщетно. После побега тануки генерал накрыл территорию школы куполом. Защита не остановила бы Джина, но пару раз из-за ограды он слышал негромкий голос девушки, и это успокаивало. Жива, здорова.
И все равно он каждый вечер до темноты дежурил у стен в надежде, что Мия появится.
В последний вечер ожидание закончилось долгим ночным переходом к оговоренному в письме месту встречи с резидентом Самхана. По расчетам Джина тануки уже должен был выйти к месту явки и передать послание. Самханец понимал, что, заявляя о себе подобным образом, становится уязвим. Утечка информации почти неизбежна, а на Джина завязано слишком многое. Денежные, политические, военные интересы первых лиц двух государств. Но он знал главу агентурной сети как человека умного и умеющего держать нос по ветру. Поэтому очень рассчитывал, что тот поступит в точном соответствии с инструкциями в письме.
Лишь бы тануки не подвел.
На явке никого не было. Джин прождал до рассвета, потом вернулся в заброшенный храм — поспать хотя бы пару часов. И снова идти караулить Мию.
Но она пришла сама.
Мия положила руки ему на плечи. Запах сандала и мускуса пощекотал ноздри, завитки волос скользнули по незнакомому кимоно. Ярко-алому, праздничному, с золотой вышивкой.
…Что-то было не так.
— А я скучала, — промурлыкала девушка, бросив на него призывный взгляд сквозь ресницы. На мгновение у Джина перехватило дыхание от ее красоты.
— Я же говорил тебе не ходить одной по гора… — начал он, но девушка приложила тонкий пальчик к его губам. А потом прижалась и поцеловала.
Нежные губы, хищный язычок. Сладкая… она была такая сладкая. И смелая, совсем не как на источниках. Узкие горячие ладошки легли на грудь Джина, погладили, нырнули под кимоно.
