— Не верю, что он знал про засаду и подставил меня специально. Слишком много усилий, чтобы поймать одного маленького тануки.
— Но он сбежал!
— Или с ним что-то случилось.
Она вскочила и с возмущением уставилась на оборотня.
— Почему ты его защищаешь?
Дайхиро покачал головой:
— Я всегда на твоей стороне, Мия-чан. Но если Джин жив, он найдет тебя и захочет поговорить. Хорошо бы тебе выслушать его прежде, чем прогонять.
— Я не стану с ним разговаривать! — В голосе зазвенели слезы. Мия думала, что рана, оставленная предательством Джина, уже зажила, но нет. Стоило оборотню напомнить о нем, как в груди снова начало что-то болеть. Почти так же сильно, как тогда, сразу после измены.
— Как хочешь. — Дайхиро словно почувствовал, что перегнул палку. — Довольно грусти! Как насчет…
В этот момент рукав одеяния тануки задел кувшинчик с саке. Посудина опрокинулась, остатки напитка выплеснулись на столик. Оборотень издал горестный стон и, призывая в свидетели своих страданий богов и духов, наклонил столик, пытаясь собрать разлитую жидкость в чашу. Мия едва успела подхватить чайник, а вот блюду с фруктами повезло меньше. На полу образовался живописный орнамент из слив, нарезанных дольками яблок и груш.
— Ах, какая утрата, — вздохнул Дайхиро и залпом допил все, что было в чаше. Потом отобрал у Мии чайник, отхлебнул прямо из носика и покачал головой: — Нет, чай не в силах ее восполнить.
Взгляд тануки уперся в ванну офуро, и меланхолия моментально покинула страдальца.
— Офуро! — возопил он, потрясая от избытка чувств зажатым в руке чайником. Бледно-зеленые струйки вылетели из носика и окропили орнамент из фруктов на полу. — Ты даже не представляешь, как я мечтал об офуро все эти месяцы!
С этими словами оборотень сорвал с себя кимоно и погрузился в бочку почти по уши, блаженно прищурив глаза.
— К сожалению, этой ночью Мию уже купили, господин Такухати. — Глава гильдии развела руками. За ее сочувственным голосом и взглядом Акио почудилась насмешка. Словно старая сука отлично понимала, что с ним происходит, и изрядно потешалась над потерявшим разум самураем.
Он до хруста стиснул челюсти, глуша рычание. Хотелось вскочить, вломиться в домик, стащить с Мии ублюдка, осмелившегося посягнуть на женщину Акио, и убить на месте. А потом перекинуть девчонку через плечо и унести, не слушая ее воплей.
Безумие. Самоубийство.
Маленькая дрянь, в кого он превратился из-за нее?!
Надо остановиться, пока не поздно. Навсегда забыть дорогу в «квартал ив и цветов». Совсем скоро он женится, да и задуманный переворот требует всех сил и времени. Он не может позволить себе тратить его на шлюх.
Генерал закрыл глаза, медленно выдохнул, досчитал до десяти и понял, что не уснет сегодня. Будет думать — с кем она, что с ней…
Он мысленно вздохнул и признал, что проиграл эту битву с самим собой.
— Что?! — В голосе госпожи Хасу послышалась растерянность. — Я правильно вас поняла, господин Такухати? Вы хотите выкупить завтрашнюю ночь Мии?
— Все ночи, — тяжело сказал генерал. — На месяц вперед. Даже если я не смогу прийти, ты не отдашь ее другому.
Губы главы гильдии гейш округлились в безмолвном удивлении.
— Но так никто… — Женщина осеклась. Казалось, стоит вглядеться получше в ее глаза, и можно заметить мелькание счетных палочек. — Конечно, как вам будет угодно, господин Такухати.
Она назвала какую-то совсем несусветную сумму. Акио заплатил, не торгуясь.
Глава 9
СЛАДКИЕ ГРЕЗЫ НОЧИ
Внизу плескалось море.
Тяжело ходили волны — темно-синие, в дрожащих пенных гребнях вдоль хребта. Поднимались, опускались в такт дыханию океана, и всюду, куда хватало взгляда, было только море и небо.
Мия вздрогнула. Среди вздымающихся внизу волн ей на миг почудилась гигантская голова. Узкая, хищно вытянутая, словно у рыбы. Раззявленный рот в хлопьях пены, острые клыки, бледно-зеленая борода из водорослей тянется шлейфом. Голова переходила в туловище — длинное змеиное тело под цвет воды, оно бесконечными кольцами огибало скалу, на которой стояла девушка, сжимало камень в объятиях, норовило сокрушить, смять, но лишь сминалось само, раздавленное о каменную твердь.
«Все море — его тело», — поняла Мия.
Стало жутко. Что, если обитатель морских глубин, само воплощение стихии воды, решит восстать, чтобы смыть со скалы одинокую человеческую фигурку?
Она попятилась, потом оглянулась и застыла в ужасе. За спиной начинался ад.
Всего пара шагов отделяла Мию от начала выжженной земли — черной и страшной, в коросте разломов. В провалах наливалось малиновое и алое пламя, прорывалось вверх короткими всполохами. Сквозь дым проступали очертания спекшейся земли и лавы. Они создавали фантасмагорические и уродливые силуэты, похожие то на диковинные замки, то на неведомых чудовищ.
С одной стороны — Дракон Океан, безбрежный и чуждый. С другой — огненная земля, на которой нет места человеку.
И Мия между ними. Одна.
За вспышками пламени и дымной кисеей проявилась тень. Слишком огромная и страшная, чтобы принадлежать человеку, она приближалась скачками. Мия вздрогнула и чуть отступила. Шаг. Другой. Третий.
Дальше отступать было некуда. В полушаге начиналась пропасть, на дне которой свивал свои кольца гигантский дракон.
Особенно ярко полыхнуло пламя, высветив силуэт гигантского тигра. Толстые лапы, мощный загривок, широкая грудь. Мышцы ходят и перекатываются под огненно-полосатым мехом, глаза сияют зеленым пламенем.
На мгновение забыв об опасности, Мия залюбовалась совершенным телом хищника. Идеальный убийца — быстрый, ловкий, неумолимый…
А тигр вдруг замедлил бег, перешел на шаг. Рыжими хлопьями облетела шкура, уменьшилась грудная клетка, подушечки лап превратились в пальцы. Тигр сделал еще пару шагов и встал на задние лапы, превратившись в мускулистого молодого мужчину, совершенно обнаженного. Словно нанесенный фиолетовой тушью, под бронзовой кожей ветвился узор вен и артерий. Это смотрелось непривычно и странно, но не уродливо. В сияющей сети, охватывающей мышцы, ощущалась гармония и даже какая-то чуждая красота.
Мужчина подошел к границе выжженной земли и замер.
— Ой, — тихо сказала Мия. — Это ты?
— Мия… — ответил Джин. И замолчал.
— Где мы?
Он оглянулся, потом снова повернулся к ней.
— Во сне.
— Ты мне снишься? — недоверчиво уточнила девушка.
Джин снился ей и раньше. В бестолковых сумбурных снах. В них он то ласкал другую женщину, то уходил прочь, не оглядываясь. Мия просыпалась и тихонько, чтобы не услышали соседки, плакала в подушку, злясь на свою неспособность забыть самханца.
