— Иди прячь немца. Я посмотрю пока, есть мыслишка. Оттащи этого «счастливчика» в соседний сарай, он завалился уже, вряд ли туда полезут. Голоса услышим, свалить успеем.
Офицер дал нам повод серьезно задуматься.
Время шло ужасно быстро, предстояло обдумать тысячу дел. Начиная с того, как сделать работу, и заканчивая улепетыванием отсюда на всей возможной скорости. С фельдмаршалом постоянно находится взвод охраны — хорошо, если танков не будет. Офицер связи рассказал нам самое главное, что нас интересовало: передвигается фельдмаршал Манштейн исключительно на «мерседесе», а машина эта — далеко не пуленепробиваемая. С нашим калибром, с этой стороны, волноваться было не из-за чего, а вот то, что охрана у него на БТРе, — это уже хуже. Там и пулеметы, и солдат тьма.
А еще немецкий офицер рассказал — зачем именно отбыл на тот берег фельдмаршал. Немцы ждали прибытия какой-то группы — то ли егерей особых, то ли еще кого. Манштейн сильно озабочен сохранностью своей тушки, вот и выпросил каких-то спецов у Гитлера. Что за группа, пленный не знал — информация была секретной, он просто передал данные, полученные по радио. Влезать в посторонние дела нам было категорически запрещено, но вот думалось, что удастся совместить. Тем более, я сильно подозреваю, что спецы эти — по нашу душу и прибыли. Кто еще, кроме нас, столько крови у немецкого генералитета выпил? Вот и думаем — как заранее подготовить позиции, чтобы сделать все как надо.
— Серег, если влезем не в свое дело, нас точно под трибунал отдадут. А еще вернее — положат всех прямо тут, хрен их знает, кого там принесло, — не без опасения заметил Зимин.
Саня пробрался к нам для уточнения планов.
— Сам знаю, парни. Узнать тут что-то вряд ли получится, слишком здесь фрицев много. Когда шум поднимется, сюда со всего района немчура сбежится. Не забывайте — они ищут диверсов особенно тщательно. Каждому из нас попасть к врагу — хуже смерти. Не мне вам рассказывать, как тормошат пленных, уже через час заговорит и немой.
— Командир, разреши? — задумчиво и, кивая своим мыслям, подал голос Зимин.
— Говори.
— А давай мы изобразим отход. Сил у нас хватит, сделаем вид, что ломимся отсюда на всех порах. Пошумим немного и свалим. Думаю успеем и назад вернуться.
— Немчура погоню устроит, хрен вам дадут вернуться, — с сомнением покачал головой я.
— Не бзди, командир, уйдем. Ночь поможет.
И ведь ушли. Постреляв из пулемета и пары автоматов, немчура вяло втянулась в перестрелку. Уже через пару минут мы с Муратом прекрасно слышали, наши перестали стрелять. Гансы же только в раж вошли. Куда они там шмаляют? Через какое-то время вся суета удалилась от хутора на приличное расстояние. А часа через три из оврага мне коротко мигнули красным фонарем.
— Мурат, а ведь получилось, — я, улыбаясь, смотрел, как с хутора медленно выезжает БТР.
— Ага, в погоню намылились. Лишь бы нам с ними на отходе не столкнуться.
— Не должны, ребята ближе к реке уходили, а мы прямо на восток пойдем.
Ребята устроились в овраге, предварительно заминировав все вокруг, но — без фанатизма. Сколько придется ждать — неизвестно, пусть поспят. Толя остался сидеть в охранении, а мы с Муратом, на нашей высокой позиции, тоже решили отдохнуть. Я решил дежурить первым, посижу «собаку». Если к утру ничего не произойдет, может, и сам чуток покемарю. Вообще, после суточных бдений в Сталинграде все привыкли к тому, что спать удавалось крайне редко. Бывало, и сутки не спали, и двое, вот только стрелять потом хреновато — глаз «замыливается», голова «не варит». Да и общая усталость с ног валит.
— Справа, справа и сзади он сидит, — шептал я сам себе. Хреново, что Мурат меня слышать не мог.
План мы придумали простой. Толя Круглов, заминировав подходы к позиции наших «прикрывальщиков», обнаружил очень хорошее место для снайпера. Туда мы Мурата и посадили. Довольно густые кусты росли прямо за оврагом, в котором сидят Зимин с Вано, Дедом и Толяном. До немецкого штаба оттуда — метров четыреста. «Работать» фельдмаршала должен был именно казах. Я лишь «подчищу» за ним — если будет, что подчищать.
Место встречи после операции оговорили сразу. Вернемся на болото — туда, где мы довольно долго сидели до приезда на хутор. Уходить будем по одному. Мне хуже всех: и близко к немцам, и один я тут сижу.
Прождали мы весь следующий день, уже начинали нервничать. После убийства регулировщика и пропажи связиста думали — все, устроят немцы облаву и — пипец. Но ночью где-то неподалеку закипела какая-то заварушка и с хутора на юг выдвинулась колонна фрицев.
«Наша» кавалькада фрицев, сопровождающая фельдмаршала, переправилась десять минут назад, около семнадцати ноль-ноль. Надвигающаяся темнота не должна стать помехой, накануне заметили, что у штаба светло как днем. Фрицы начальству подсвечивают, да и не от кого им тут прятаться. Фронт далеко. Мы были наготове и ждали развития событий. Гансы пустили сначала небольшой отрядик — так, несколько мотоциклов — проверили ближайшую округу, по домам не шатались, лишь огляделись. Головной дозор вернулся и присоединился к основной колонне. На хутор вся немецкая «братва» втягивалась величаво. «Мерседес» фельдмаршала шел в середине.
Дорога к штабу проходила от меня метрах в ста — я успел разглядеть, что на заднем диване кто-то сидел. Фельдмаршал ли это — рассмотреть не удавалось, сумерки уже. Когда выйдет из машины — опознаю. Дальнейшее происходившее пронеслось как в тумане. Колонна остановилась возле штаба. К «мерседесу» фельдмаршала подбежали два солдата и встали навытяжку. Грохот выстрела ВСК долетел до меня уже тогда, когда пуля, выпущенная Муратом, прошила легковушку насквозь. Почему он выстрелил, не дождавшись от меня сигнала — потом будем разбираться. После второго попадания, бензобак, что ли, зацепил — на машине заплясали языки пламени. «Мерседес» стоял боком к позиции казаха, долбил его Мурат на совесть. Из иномарки никто не успел вылезти, но что-то было не так. Целюсь я, не закрывая левый глаз, поэтому заметил движение у стоящего предпоследним в колонне БТРа. Плавно сместив ствол и фокусируя взгляд, отметил про себя:
«Хитрец ты — Эрих фон Манштейн, — но и мы не пальцем деланные!»
Как я думал, подсветка сыграла с немчурой злую шутку. Мы их видим, а они в первые секунды не смогли даже понять, откуда к ним пришла смерть.
Фельдмаршал приехал на «Ганомаге». Пулеметчик за небольшим бронещитком крутил головой по сторонам, пытаясь понять, откуда ведется огонь. В это же время я увидел, как два солдата выскочили из кузова и прикрыли вылезающего из нутра БТРа офицера. Весь остальной конвой рассредоточивался. К ним присоединялись солдаты, выбежавшие из штаба при звуках первых выстрелов, и отчаянно палили во все стороны, давя желание нападавших продолжить обстрел.
Двести метров — не расстояние. Я решил воспользоваться шумихой, тем более, цель была такая лакомая. Выстрел, и тренированные солдаты, закрывающие собой фигуру фельдмаршала, мгновенно застыли, осматривая округу и водя автоматами по сторонам. Стрелял я в кузов, точнее — в открытую створку двери «Ганомага». Солдаты находились очень близко к дверям, и звук удара пули по броне они уловили сразу. Оба остановились в один момент, а вот фельдмаршал автоматически сделал еще один, последний в своей жизни, шаг. Вторая пуля, выпущенная уже по цели, достигла ее благополучно. Удар в левое плечо Манштейна был такой, что того отбросило на одного из солдат. Полетела в сторону фуражка, открывая седую голову. Попал я ему чуть выше локтя — больно, наверное. Телохранитель машинально поймал своего командира и не спешил опускать на землю. Тогда я сделал третий выстрел, последний. Пуля размозжила голову старому вояке, заодно зацепив и телохранителя. По крайней мере упали они вместе. Выстрелов из моей тихой винтовки слышно не было, все заглушала пальба фрицев, но пора было убираться. Чуть было уже не встал, как вспомнил слова пленного связиста о том, что фельдмаршал приедет не один.
