Она держала метлу так же, как большие статуи в Эрмитаже держат копье.
– У нас парадная спокойная. И в квартире жильцы спокойные. И дом спокойный. Зачем же ей… вам, – поправилась она, – беспокоиться?
Таня хмуро смотрела на дворничиху: как-то слишком уж часто она говорит «спокойные».
– Мы окна только заклеить, – ответила тетя Вера.
Дворничиха увидела сумку. Всплеснула сильными руками.
– Зачем же вы муку с собой несли, утруждались? Я бы вам своей дала!
Она добрая, подумал Шурка. Глядя на широкое сдобное лицо дворничихи, привыкшее к ветру и солнцу, трудно было думать иначе.
– А мальчонка тоже ваш? – кивнула она на Бобку. И подмигнула.
Тот спрятался за Таню.
– Мой, – ответила тетя Вера, нетерпеливо заглядывая дворничихе через плечо. Сумка оттягивала ей руки.
– Ах, ну вы проходите, проходите.
Тане даже показалось, что дворничиха слегка поклонилась. Поставила метлу к стене.
– Давайте ж я вам сумочку-то поднесу. Жалко, что ли? – И почти силой вырвала у тети Веры сумку. – Идите, ну!
Она могучей рукой потянула на себя тяжелую дверь парадной и первой вошла.
В парадной было прохладно. Дворничиха топала впереди. Таня задрала голову: казалось, они внутри огромной раковины.
– Второй этаж, – радушно отозвалась сверху дворничиха. Ей ответило каменное, плиткой выложенное эхо.
Дверь в квартиру оказалась высокой. На ней, как водится, пестрели таблички с фамилиями жильцов и указанием, кому сколько раз звонить.
Дворничиха отперла дверь своим ключом. Распахнула одной рукой, другой поставила сумку прямо в темный коридор.
– Вам приятного… Приятного…
Но не придумала – чего. Махнула рукой и потопала вниз. Хлопнула дверь.
Уже и эхо стихло, а тетя Вера все медлила войти. Глядя на нее, не входили и Таня, Бобка, Шурка. Из щели тянуло запахом и звуками кухни.
– Парамоновы? Кто это еще такие? – фыркнул Шурка.
– Знакомая одна. По работе. Мы им просто немного поможем.
Таня не сводила с нее глаз, но молчала.
– А что, эти Парамоновы сами свои окна заклеить не могут? – полюбопытствовал Шурка. По его тону было ясно, что он этих никчемных Парамоновых осуждает.
– Ну-у, – потянула тетя Вера, – им пришлось срочно уехать.
Шурке не понравился ее ответ, а особенно голос. Еще одна тайна тети Веры. И как раз тогда, когда Ворон за ней следит. В том, что Ворон за ней следит, он не сомневался.
«Пойдем домой!» – хотел крикнуть он. Пока не поздно…
Тетя Вера открыла дверь пошире и пропустила всех троих вперед.
Глава 15
В коридор высовывалось копыто.
В остальном это был самый обычный коридор – длинный, полутемный, захламленный. Копыто торчало из кухни. Оттуда слышались возбужденные голоса.
– Бактерии здесь развела этим мясом! Ботулизм! – взвизгнул кто-то.
Выскочила женщина с лицом как будто только из бани. Обтерла руки о фартук. Схватилась за копыто обеими руками, уперлась ногами в пол. И вытащила огромный кусок – не мяса даже, а коровы: за ногой волочился бок. Белые ребра были похожи на батарею парового отопления.
– Ты пол за собой подотри! – завистливо крикнули ей вслед из кухни. – Смотри, нагадила как. Пол, между прочим, общий!
Лоб у женщины был низенький, волосы подступали к широким бровям.
– Видала? – радостно спросила женщина у Тани. У всех троих. И такая в ее голосе была гордость, будто не корова это, а мамонт, и она сама уложила его ударом каменного топорика.
Нос у женщины был слегка приплюснутый, он делал ее лицо еще более неандертальским. Но улыбалась она приветливо.
– Завидуют, сволочи, – добродушно сказала она, кивнув в сторону кухни. И утащила кусок коровы в комнату наискосок.
Тетя Вера беспомощно обводила взглядом двери по обе стороны коридора. Все были закрыты. Все немы.
– Чего стоим? – не вытерпела Таня. Будто тетя Вера не знала, в какую комнату идти.
Из кухни вышла женщина с кастрюлей в руках.
– Скажи спасибо, что не тебя по башке стукнуло, а корову, – на ходу проговорила она и чуть не споткнулась о Бобку. Выронила в сердцах короткое слово. У нее были брови треугольником и слегка раздутые ноздри, отчего с лица не сходило выражение «ну я вам покажу!».
– Не скажете, в какой комнате Парамоновы живут? – вежливо спросила тетя Вера.
Женщина смерила взглядом всех троих, явно прикидывая: отвечать, не отвечать?
– Чего вылупилась? – бросила она Тане. – Узоры на мне, что ль?
– Может, – ответила Таня.
Та ахнула:
– Это кто ж тебя так воспитал?
Повернулась к тете Вере:
– Ну и детки у тебя! Ну и воспитание!
Но комнату Парамоновых показала.
Прошли почти через весь коридор, стараясь не задеть головой висевшие на стене корыта и тазы, отводя рукой белье на веревках. Тетя Вера достала ключ с деревянной грушкой на кольце, оглянулась. Соседка с кастрюлей все так же стояла в конце коридора – наблюдала. Но демонстративно отвернулась и нырнула в комнату напротив.
Тетя Вера отперла, толкнула дверь.
Комната Парамоновых была странной. Она походила на мебельный магазин. Мебель была дородная, в завитушках, золотых бордюрах. Тускло блестел шелк. Хозяева комнат хотели втиснуть сюда побольше. И в последнюю очередь беспокоились о том, чтобы на этих стульях и диванчиках было удобно сидеть, за столами обедать, а в шкафах раскладывать вещи.
Тетя Вера, балансируя, с трудом пробралась к столу. Если именно здесь у нее тайник, подумал Шурка, то искать придется очень долго.
– Смотрите ничего здесь не поцарапайте, – предупредила тетя Вера. Поставила сумку на стол. Отодвинула вазу, фарфоровую статуэтку, подсвечник. На столе тоже было тесно.
Только на потолке было просторно и пусто. Большая хрустальная люстра глядела свысока. По потолку бежала лепная гирлянда – фрукты и листья. Бежала, бежала – и обрывалась, врезавшись в стену.
Внезапно щеки и уши у Шурки загорелись так, что стало больно. Со стены, из кудрявой золоченой рамки, на него смотрела круглыми глазами женщина-голубь.
А тетя Вера все говорила, говорила, говорила…
– Кто будет резать, а кто клеить? А кто старые газеты принесет с чердака? Выбирайте.
Таня застрочила что-то в своей книжечке.
– Шурка.
Пол ехал у Шурки под ногами, а оторвать взгляд от круглых голубиных глазок сил не было.
