Все сокровища были выложены на пол. Фонарик. Бутылка для воды. Спички. Увеличительное стекло – чтобы разжечь костер, когда спички кончатся. Витька приволок жестяную коробочку – для патронов, пояснил он. Патроны они раздобудут по пути.
– Бежим прямо сейчас! – предложил Витька.
– Ночью бежать невыгодно, – объяснил Шурка. – Трамваи не ходят.
– Ладно, днем так днем. Только поскорей бы уж, – Витька тряхнул лохматой головой.
– Скоро, – заверил Шурка. – Только провиант подсобрать.
Оба опять посмотрели на собранное добро. В фонарике и особенно в коробочке для патронов была какая-то неотвратимость.
Сердце у Шурки кувыркалось. От радости, одернул себя он.
– Дождусь, когда тетка на работу уйдет, – и привет.
– Это… – наконец разлепил губы Витька. – Матери с дороги напишу.
Глава 19
– Ты что, на работу не идешь? – не выдержала за завтраком Таня.
– Нет, – просто ответила тетя Вера.
Шурка обомлел.
– Ты что, сегодня никуда не пойдешь? – не выдержал он после обеда.
Весь день тетя Вера занималась домашними делами.
Вечером Бобка уже почистил зубы. Неожиданно тетя Вера надела туфли на каблуках. Потом сняла. Надела плоские. С сомнением отогнула штору, поглядела в окно, вверх. Тучи ей не понравились. Тетя Вера перекинула через локоть плащ и взялась за ручку двери.
– Ты куда? – спросили все трое нестройным хором.
– На работу.
– Куда?!
– На работу?
– Ночью?
– А я санитаркой устроилась, – неохотно объяснила тетя Вера. – В госпиталь.
– А где белый халат? – сообразил Шурка.
Белой шапочки на тете Вере тоже не было.
– Там дадут, – бросила она.
Врет, понял Шурка.
– Вы только допоздна не болтайтесь, а цивилизованно ложитесь спать.
И ушла.
Гадкое чувство опять ожило в Шурке.
Ложиться спать никому не хотелось – хоть цивилизованно, хоть как.
Наклоняясь или на коленях Таня обследовала все углы комнаты. Бублик, оттопыривая зад с машущим хвостом, тоже всюду заглядывал и все норовил лизнуть Таню в лицо.
– Бублик, уйди! – отмахивалась она.
Это приводило пса в бешеный восторг. Он утраивал усилия.
Подошел Бобка. Протянул Шурке записку: «Ты мой фонарик не видел?»
С фонариком Таня обычно читала перед сном. Спать она, что ли, уже собралась? Шурка начертил коротко: «Нет».
– Бобка, – позвал Шурка. – А давай ты будешь пленным немцем?
Но Бобка был не настолько мал.
– Ну хорошо, – не сдавался Шурка. – А давай твой мишка будет изображать пленного немца?
Немцы, говорят, сдавались нашим войскам пачками. Их просто девать уже было некуда.
– Он не немец! – оскорбился Бобка.
– Да я же не говорю – немец. Я говорю – изображать.
Бобка молча взял мишку на руки.
– Бублик! – с надеждой позвал Шурка.
Пес так радостно замахал в ответ хвостом, что Шурке стало стыдно его обманывать.
– Ладно, не надо.
Бублик сел рядом с Шуркой, постучал хвостом по полу, умильно уставился в лицо. Но Шурка в мыслях был уже далеко.
…Вот поднимает он свою машину. Истребитель. Красные звезды рассекают облака. Облетает Исаакиевский собор. Купол блестит. Краем глаза он ловит отражение стальной птицы на выпуклых боках. Нет, купол не блестит – его же закрасили темной краской для маскировки… Ну ладно. Тогда просто летит мимо. Внизу горбятся жирные туши аэростатов. Фашист – наперерез. Его поймали прожектором. Пора жать на гашетку.
Шурка стиснул чайную ложечку так, что пальцы побелели. На! Гад!
Сбитый враг кубарем летит вниз. А слева уже другой. На! Получай!
В бою захвачена рация. А для тебя, Танечка, новый фонарик – взамен старого, который пошел на нужды фронта. Помнишь?
В дверь постучали. Все исчезло.
«Таня, не открывай!» – хотел крикнуть Шурка. Желудок скрутило. Шурка сразу подумал про женщину-голубя. Про голубую фуражку.
Но Таня уже отряхивала колени.
– Это ко мне! По объявлению!
В голосе у нее звенело торжество. Она подскочила к Бобке.
– Ладно, давай сюда мишку.
Бобка крепко обхватил игрушку.
– Хватит, – неожиданно разозлилась Таня. – У тебя есть Бублик.
– Он не мой. Он всех.
– Не глупи. – Она потянула мишку к себе. – Мишка не твой.
– Он мой.
– Он чужой.
– Шурка! – позвал на помощь Бобка.
В дверь застучали уже нетерпеливее.
– Сейчас сам увидишь, чей он! – и Таня выскочила в коридор.
– Чего ты, Бобка, – утешил Шурка брата, – не волнуйся, ей нас не победить.
Но уверенности в его голосе не было.
Он стек со стула и тихо пошел к двери. Показал Бобке: тсс! Что-то бухало. Шурка не сразу понял, что это его сердце. Он прильнул к двери, сам не зная, что будет делать, если…
Танин собеседник вроде бы говорил шепотом. Шурке полегчало. Значит, не Ворон. Ворон бы церемониться не стал. Но тут он расслышал слово «железяки». Надо было немедленно вмешаться. И Шурка распахнул дверь.
Таня чуть не упала спиной в комнату.
– Твои железяки?! – завопила в голос соседка.
Бублик захлебнулся лаем и ринулся на помощь.
– У-у, паскудный пес! – заголосила соседка.
Бобка заметил, что свой блокнот Шурка оставил на столе, и всполошился: как же они объяснятся? Подбежал к столу, но почему-то не цапнул сразу, а раскрыл – и увидел буквы на первой странице.
Спохватился: с должности почтальона его пока еще не уволили. Быстро выдернул листок, сложил вчетверо.
– Собаками травят! – верещала соседка. – И железяки раскидали везде! Чтобы людям ноги переломать…
– Никто вас не травит, – Таня взяла Бублика за ошейник и потянула назад в комнату. – И никаких железяк мы сюда не таскали.
Шурка незаметно втолкнул ее в комнату. Вернее, как бы невзначай отстал, задержался в коридоре и ловко закрыл за собой дверь.
– Бобка! – всплеснула руками Таня, выпустив Бублика. – А где мишка?
Невинный взгляд. Ручки на коленках. Рядом кубики.
– Его нет.
Таня опешила.
