Глава IV
Сегодня у меня очень скучный день, а все потому, что проведен он был на съемочной площадке. Я играю роль второго плана в фильме под названием «Да кровоточит благоухающая рана». Посредственное название и посредственный сюжет. Мне отведена роль храброго парня, живущего со своей бандой в лесу. Все проходящие мимо злодеи будут биты мною, а прекрасных девиц и благородных мужей я усажу за свой стол, и будут они иметь честь испить со мной вкуснейшего вина с земель щедрой на добрые дары Бургундии. А на этом фоне развивается основная сюжетная линия, которая до безобразия напоминает книгу одного старого писателя по фамилии Гюго. Книга была о войне в рядах французов. Одни — за революцию, другие — за старые нравы. В нашем же сюжете одни — те, что хорошие — выступают на стороне какого-то неведомого президента, который почему-то не одной расы со своими подданными, а другие — те, что плохие — являются какими-то умалишенными индейцами, воюющими под предводительством безымянного злобного ученого. По ходу фильма зрителю суждено узнать, что противоборствующие президент и злодей являются родными братьями, однако тот момент, почему они принадлежат к разным расам, не объясняется. По-моему, наш сценарист списывает все на, как он говорит всякий раз, когда у него получается несуразица, сюрреализм.
В конце фильма два брата встречаются и скрещивают свои клинки в смертном бою. Победителем выходит антагонист — ему удается смертельно ранить противника. Последний в свою очередь, предчувствуя скорую гибель, прибегает к последнему своему оружию — он разражается длинным, полным всяких премудростей монологом, главной целью которого является наставление на путь праведный брата-злыдня. Умирающий упрекает его, но с братской любовью, и это несмотря на то, что совсем недавно в бою оба участника демонстрировали явное желание насмерть погубить врага. Слова возымели свой эффект, и отрицательный персонаж в одном мгновение превращается в хорошего, после этого он ударяется в плач и, прикладывая ладонь к ране уже умершего брата, говорит: «Да кровоточит вечно благоухающая рана твоя». Вот и все. Титры.
Полнейший бред, но мне за него платят, а деньги при моем образе жизни являются штукой очень важной, да и глупо бороться за чистоту искусства в наши дни и в подобных обстоятельства. Это мы оставим потомкам, у которых будет меньше забот чем у нас.
Однако скука, навеянная этими дурацкими съемками, будет разогнана сегодняшним вечером — у меня состоится очередная встреча с прекрасной Евой. За пару месяцев нашего общения отношения меж нами серьезно эволюционировали и сейчас уже походят на некое подобие брачного союза, однако с отсутствием одного важного компонента — совместного проживания. Не беда, да и не то нынче время, чтобы относиться к любви как заблагорассудится. Пожелай я даже очень сильно сделать так, чтоб Ева стала моей женой, этому не бывать. Таким, как она, строго-настрого запрещено строить какие бы то ни было отношения, зиждущиеся на любви и романтике, с такими, как я. Такое ограничение понятно — вряд ли кто-то наверху желает, чтоб его племя породнилось с уродами: это будет грозить исчезновением касте управителей. По этой причине мне и непонятно, почему отец Евы дозволяет ей совершать путешествия по всему миру. Толи в этом человеке мало предусмотрительности, толи он целиком полагается на ее благоразумие, а может за Евой постоянно следят и докладывают о каждом ее шаге добряку-батюшке? Не знаю, да и думать как-то не хочется, что, конечно, тоже далеко не благоразумно, но, как говориться, влюбленные предпочитают не замечать преград, и тем более им плевать на будущие проблемы. Интересно, а думает ли об этом всем Ева? Ладно, не все ли равно?
За десять минут до шести вечера я уже был возле Пункта транспортировки. Спустя всего несколько минут ожидания мои глаза увидели, как по направлению ко мне двигаются два человека: моя возлюбленная и ее верная спутница. Когда мы встретились, я первым делом обнял Еву, затем же пожал руку Виктории, которая во время обозначенного приветственного ритуала широко улыбалась. Наше трио быстро распалось — всего-то и было сказана пару слов одной девушкой, затем второй, и гигантша двинулась по свои делам, оставив слепую свою подругу на мое попечение. Я, разумеется, был рад предоставленной возможности, и, решив не мешкать, сразу же повел Еву в сторону центральной части города. Поначалу мы обменялись парой приятных словечек, так украшающих своей нежностью любовные узы, затем же мне вспомнилось, что уходя из дома, я прихватил с собой один очень занятный сувенир для своей нареченной. Подарком данный предмет назвать сложно, однако мне было известно точно, что на сердечного друга моего данная штука произведет серьезное впечатление, стоит только моим устам не скупиться на эпитеты и прочие тропы, когда я буду рассказывать прилагающуюся историю.
— Ева, мне хочется подарить тебе кое-что. — заговорил я будто слегка робко.
— Дай попробую угадать, — весело защебетала моя спутница. — Это цветы? Ну а что? Дарить их слепым вполне разумно, ведь они благоухают.
— Нет, но, можно сказать, что твой вариант не так уж и далек от истины. Во всяком случае это тоже можно отнести к царству растений, — произнес я, а затем сунул руку в карман пальто и извлек из него яблоко и вручил его девушке. Она некоторое время вращала в руке полученный предмет, вероятно, изучая его, а потом, поняв что это, заговорила:
— Яблоко? — в вопросе ее чувствовалась нота удивления. — Спасибо, Ид, но, если честно, немного странно.
— Это не обычное яблоко… Оно хранит память моего друга.
— Интересно очень… Не пояснишь?
— У меня был друг… Это была девушка. Моя единственная любовь. Мне почему-то кажется, что я ее все же любил.
— Стало еще интереснее, Ид, но будь осторожен: опасно говорить своим возлюбленным о своих прошлых чувствах, — она слегка улыбнулась. — Да ладно, не переживай. Рассказывай, очень хочу послушать.
— Хорошо. Некоторое время мы были вместе, и для обоих этот период жизни был счастливым. Но судьба разлучила нас: девушке было суждено умереть. Я решил, что и после смерти она должна оставаться со мной.
— Ид, и как ты достиг этого?! Я надеюсь, мне не предстоит услышать какую-нибудь страшную историю с трупами и прочими ужасами? — Ева снова улыбнулась. Эх, знала бы только она, что в моей биографии и в самом деле много моментов, где фигурирую мертвые, вряд ли бы была так весела и вряд ли бы полюбила меня.
— Нет. Тут все иначе. Я всего лишь развеял ее прах в своем саду. То яблоко, что ты держишь в свое ладони выросло на дереве, растущем в том самом саду. Раньше мне никогда почему-то не хотелось собирать эти плоды — они просто падали в назначенный час с крон на землю и гнили или же их поедали птицы. Ты первая ради кого я решился сорвать фрукт с яблони, корни которой, возможно, впитали частицу покинувшей меня…
На самом деле сентиментальность не является одной из главных моих черт, вышеприведенную же историю я рассказал только ради эффекта. Есть ли в этом хоть что-нибудь плохое? Нет, ведь во всем поведанном нет ни капли лжи; сущая правда и только. А вот ожидаемый эффект был оказан, о чем говорило дальнейшее поведение объекта воздействия:
