Я сказал слепой, что совместная прогулка до Пункта транспортировки не состоится, ибо свобода моя — нынче вещь очень нестабильная. Эта информация вначале немного испугала ее, оно и понятно — в голове ее сразу возник вопрос «Разве он не сознает, что я не могу самостоятельно туда попасть?», но после того, как я объяснил ей, что мы найдем подходящего провожатого, который за пару сотен каний согласится доставить ее в любое существующее место, она успокоилась. Однако волнение не совсем покинуло ее, чему способствовала недоверие по отношению к неведомому поводырю. Эту трудность я решил при помощи заверения ее в том, что позади нее на расстоянии сорока-пятидесяти метров будет всю дорогу катиться безногий колясочник с густой бородой — очередное мое воплощение (для подобного мне просто понадобиться сесть задом на собственные икры, в такой позе водрузиться на кресло и прикрыться покрывалом). По правде говоря, мне уже осточертели все эти шпионские заморочки и сопутствующая им суета. Чувствую себя каким-то умственно отсталым болваном, одержимым верой в то, что за ним следят тайные агенты правительства, с опаской относящегося к каким-то его взглядам. Но ничего не поделаешь, частая смена образов дает мне больше шансов на выживание.
Я переоделся в нужные одежды и сел на коляску, после чего мы с Евой направились к рынку. Там без особого труда удалось подобрать доброжелательного на вид парнишку, согласившегося доставить «сударыню» в целости и сохранности в нужное место. Свои услуги он оценил в 98 каний, что не могло не заставить меня усмехнуться — почему нельзя назвать круглой суммы? Нужен был эффект просто — фальшивая точность часто кажется людям верной спутницей правдивости. Это в общем, ну а в данном случае подобный подход дельца к предоставлению своих услуг вряд ли можно назвать надувательством: скажет же любой, даже самый недалекий экономист, что выгодную сделку провернул человек, потративший по завершению операции несколько меньше, чем изначально предполагал. Радоваться бы надо.
98 каний были пущены с толком — поводырь из нанятого получился очень даже годный. Я увидел, как парень довел мою ненаглядную к Пункту транспортировки и там передал ее на попечение одного из полицаев. Спустя пару десятков секунд мои глаза совсем потеряли из виду Еву, и я со вполне спокойно душой двинулся в нужном мне направлении.
Не знаю сколько еще мне отведено времени гулять на свободе, но в любом случае надо стараться тратить его как можно более рационально. Именно благодаря таковому убеждению мною было заключено, что неплохо было бы навести кое-какие справки о моем дорогом докторе.
Воплощение данной затеи оказалось делом не из числа плевых. Узнать о расположении приюта для очищенных удалось достаточно просто, чему способствовало мое присутствие на состоявшемся три дня назад обряде очищения — по завершению этой процедуры я не предпринял бесцельных скитаний по городу, а решился дождаться того момента, когда конвой с обрубком начнет свои перемещения, которые, как и всякое путешествие, обязательно должны иметь конец. В общем, спустя примерно час мои знания о недавних модификациях современной пенитенциарной системы несколько пополнились — приют, в противоположность ставшим моим убежищем Шахтам, располагается в самой северной части города. Можно предположить, что в связи с совсем малым количеством казненных по новому методу, обнаруженный мною пансионат для очищенных пока еще не имеет аналогов — бессмысленно же содержать много помещений, когда даже одно из них не заполнено и на четверть. Исходя из этого, я убедил себя, что, если Ипполита и заключили в какое-нибудь специализированное заведение, то именно в то, месторасположение которого мне теперь уже известно. Но этим открытием не удалось добраться и до половины дела, так как далее предстояло встретиться с куда более серьезными трудностями. И все тут упирается в ответ на один вопрос — зачем я ищу Ипполита? Конечно же, для того, чтоб повидаться с ним, а там недалеко и до какой-никакой консультации, ведь только ему под силу разъяснить мне некоторые аспекты нового способа реализации нашего великолепного плана. Эту идею, наверное, можно отнести к числу разумных, да вот загвоздка в дополнении «благо» к данному слову. Да, есть ли благоразумие в данном предприятии, если последствия могут выйти для меня боком? Риск быть обнаруженным все же значительно повышается, но, кажется, робость перед дерзновениями нельзя отнести к числу характеризующих меня качеств. Последнее и стало причиной того, что я все же решился проникнуть в здание, которое предположительно служило своего рода тюрьмой для моего отца.
Но несмотря на всю решимость, действовать напролом я не решился — в любом случае, каким бы опасным дело не было, стоит прибегать к предосторожности. Например, моих мыслительных способностей хватило для того, чтоб додуматься до сотворения фальшивых документов. Благо, что в этом мне могут помочь определенного сорта специалисты, занимающиеся своей полулегальной деятельностью в пределах ранее упоминаемого рынка. Мне надо будет всего лишь войти в очередную роль, а затем обратиться к ним. Тут осложнений возникнуть не должно. Тем не менее этим решается далеко не все, и множественные преграды так не устраняются. Например, мне очень интересно, как наблюдающие за Ипполитом, — а таковые точно имеются, — отреагируют на появление какого-то странного парня, интересующего положением ученого. Вряд ли примут его за обычного посетителя из числа добрых родственников, ничего не ведающих о наверняка уже разыскиваемом Иде Бурром. Конечно, можно положиться на силу актерского таланта и сказочную доверчивость полицейских, которые при просмотре документов подозрительного персонажа не заподозрят в нем нужного господину Ларватусу убийцу. Впрочем, я не исключаю того, что мне и вовсе не придется демонстрировать стражам порядка документы — быть может, все ограничится общением с персоналом заведения, который, как мне удалось разведать, состоит из обычных граждан Объединенных городов. Если так, то надо молиться, чтоб никто из желающих меня схватить не расслышал моего обращения к заведующему в приемной. Слабоватые, надо сказать, меры предосторожности, но выбор у меня не велик — таковы уж условия и столь ничтожны ресурсы.
Когда с поддельным удостоверением личности и прочими приготовлениями было наконец покончено, я пришел к приюту для очищенных и проник в занимаемое им здание. Недалеко от входа располагался стол, за которым восседала частично разбитая параличом девица с красивым лицом, искаженным, однако, сложенными в неестественной позиции губами. Причудливо скрученные члены ее и сильно деформированный сколиозом позвоночник навели меня почему-то на мысль, что в таковом убогом состоянии женщины повинен боковой амиотрофический склероз. Я просто некогда встречался с этим не очень распространенным в современном мире заболеванием и, признаться, меня очень впечатлил механизм его воздействия на человека. Когда-то мне удалось узнать, что почти все рожденный с этим недугом на первых этапах своей жизни практически не испытывают никаких трудностей, и им под силу тягаться со всяким полноценным, если подразумевать в том числе и спортивные состязания. Но так длится недолго, и полный счастливой жизни молодой индивид всего за несколько лет скомкивается, будто сжатый гигантским кулаком, в произвольной форме безжалостной хворью. Да уж, такое вот развлечение у провидения имеется.
