- Поверь мне, я уж в этом деле собак переесть успел, этот паренек не опирается на какие-либо стандартные или даже самые редкие теории, известные в современном мире. Я вообще сомневаюсь в том, умеет ли читать этот душевнобольной… Но все же что-то дает ему преимущество… Наверное, мне нужно больше заниматься изучением психологии подобных людей, что бы научиться у них выигрывать. Да, именно так!
— Может быть, Ипполит. Я, ты знаешь, в этом деле тебе не советчик.
— Я и не просил у тебя совета, — сказал ученый, а потом отложил все еще находившуюся в его руке книгу. — Ты мне лучше расскажи о друзьях своих, очень уж они у тебя интересны… Кто она?
— Она?.. Слепая… — почему-то немного растерявшись, ответил я.
— Это понятно. Меня больше интересует то, откуда она может что-то знать о генетике, пусть даже так туманно? Всем же на эту науку наплевать, и мало кто верит в ее эффективность, даже если говорить об обществе современных ученных. А тут какая-то девочка рассказывает тебе лекции… И вообще, как она сюда попала?
— Я привел ее. Я же могу общаться с женщинами. По-моему мне это не вредит. — шутливым тоном произнес я.
— Да уж, — с некоторым отчаянием сказал Ипполит. — Ты глуп и неосторожен, мой дорогой Ид. Ты не подумал, что приводить постороннего человека, о происхождении и роде деятельности которого нет никаких точных данных, несколько опрометчиво, ну, во всяком случае когда у тебя под домом лаборатория по выращиванию, можно сказать, нового вида людей? Ведь может оказаться, что эту милую особу кто-то подослал, а ее слепота — лишь отвлекающий маневр? Такую штуку вполне могут провернуть полицейские.
— Нет. Я уверен, что она не подослана. — начал я уверенно с защиты Евы, посчитав что именно это должен сделать первым делом. — Да и не тебе мне говорить об осторожности!
— Это почему же?! Я же сюда не привожу всяких девиц.
— Ипполит, мне кажется, что идеальный конспиролог, окажись он на твоем месте, вряд ли бы стал при совсем неизвестном ему человеке рассказывать о своих научных взглядах на ту или иную причину уродства человечества.
— Да, — произнес ученый после кратковременного раздумья, к которому принудил его мой аргумент, — тут ты прав, конечно. Видимо, не смог проконтролировать себя. Понимаешь ли, когда речь заходит о науке, тяжело молчать…
— Наверное, ты просто хочешь казаться единственным знатоком законов современной человеческой природы. Остерегайся, Ипполит! — широко улыбаясь и приняв театральную позу, иронично восклицал я. — Ты покушаешься на метафизику! Знай, она не прощает никому подобного хамства, особенно ученым.
— Перестань ты! Ладно, на сей раз обойдемся без нравоучений, так как, оказывается, оба оплошали. Сейчас, Ид, тебе надо отдохнуть… Завтра у тебя будет работа.
Я согласился с предложением моего дорогого доктора, и, кинув пару слов ему на прощанье, решил как можно быстрее добраться до своей постели.
Пока я, все еще полный сознания, наслаждался предсонными томлениями, мозг мой, — во всяком случае те его части, что отвечают за навязчивые идеи, — будто совсем самостоятельно начал проверять на правдоподобность выказанную Ипполитом теорию: можно же и в самом деле допускать существование некой опасности со стороны Евы. В то, что ее кто-то подослал, совсем почему-то не верится — слишком уж правдоподобно была ей сыграна роль дочери одного из лидеров нашего мира. Да и в конце концов, зачем полицейским разыгрывать этот спектакль? Будь у них хотя бы даже самые малейшие подозрения, мой дом давно бы обыскали, а меня с Ипполитом допросили. Вот так бы все и кончилось, без всяких там прелюдий — обыск, сопоставление фактов, затем же казнь.
Однако, Ева может неожиданно для самой себя стать моим палачом — где-то случайно ею оброненное слово будет запомнено заточенным под соответствующее дело умом, а затем превращено в мой последний глоток воздуха. Или вдруг кого-то удивит, чего это слепая дочь главы Департамента всеобщей справедливости, ранее так жаждавшая путешествий, вдруг осела в одном ничем не примечательном городке? Каковой бы истина не была, я рано или поздно ее узнаю, только вот хочется, чтобы свет ее озарил мое бренное тело не в тот момент, когда меня будут вести по тропе, ведущей к эшафоту.
Глава II
Проснувшись утром и покончив с некоторыми мелочными повседневностями, я решил отыскать доктора. Обход жилой части владений не принес никаких результатов — Ипполита нигде не было. Это могло говорить только обо одном — он находится в подземной лаборатории и над чем-то работает. Так и оказалась.
Спустившись по ступеням в подвал, я осмотрелся и обнаружил ученого за микроскопом. Мое появление не было замечено, так что мне выпал шанс понаблюдать за процессом работы. По правде говоря, ничего выдающегося или даже просто интересного в этом нет — ну вот сидит себе человек на небольшом стуле и, смотря сквозь систему линз, что-то бормочет себе под нос. Зрелище скучное. Однако таким образом все воспримет лишь тот, кому ничего неизвестно о величие всех этих научных таинств; я же всегда с неким душевным трепетом созерцаю данную картину. Конечно! Ведь предо мною, можно сказать, поглощается работой творец новой жизни, исправитель ошибок и жестокости человечества!
Ипполит отнял голову от прибора и заметил, что количество людей в лаборатории увеличилось до двух за счет меня. Он слегка улыбнулся, а затем сказал:
— Ид, ты как раз вовремя! Я уже было хотел сам подняться да поискать тебя, но ты пришел самостоятельно, будто предчувствовал…
— Да ничего я не предчувствовал. Просто знал, что ты здесь, и спустился.
— Но не от безделья же ты решил прейти в лабораторию — спускался бы ты сюда всякий раз, когда я работаю, твой мир был бы ограничен теми ступенями, — его палец указал в сторону лестницы, соединяющей подвал с домом, — и этими стенами.
— Ты, видимо, забыл. — с небольшой укоризной в голосе вымолвил я. — Мне необходимо питаться. Я бы, конечно, с куда большим удовольствием предавался этому занятию где-нибудь в баре за столом, но, насколько тебе известно, это невозможно.
— А! — спохватившись воскликнул доктор. — Прости, дорогой Ид. Совсем вылетело из головы. Присаживайся, сейчас мы тебя накормим.
Я расположился на большом кожаном кресле и морально приготовился к ожидавшей меня процедуре. При помощи длинной и очень острой иголки, являвшейся частью массивного аппарата, доктор ввел мне в кровь смесь из нужных веществ, причем сначала в одну руку, а после во вторую. Я не знаю зачем это делается: кровеносная система у меня не мутировала таким образом, что при инъекции в определенную ее точку некоторые органы или отделы оставались бы без нужных веществ, но доктор говорил, что нужно действовать именно так и никак иначе. Благодаря использованию различного рода катализаторов и ингибиторов Ипполит добился того, чтоб вводимая мне смесь усваивалась полноценно и последовательно, так что мой обмен веществ подчиняется тем же законам, что и обмен веществ любого млекопитающего животного.
