Нет, я никогда не смеялся над людскими слабостями. Я не застрахован от тех осечек и промахов, которые совершают другие. Один немецкий философ сказал, что человек – животное лживое, неискреннее и двуличное. Не знаю, прав ли он, однако за прожитые годы я убедился, что часто мы не в состоянии обуздать свои инстинкты. Поступок Анджелы может повторить любая женщина: это заложено в нас природой, нравится нам это или нет. Смеяться над чужими ошибками – последнее дело. Лучше посмеяться над самим собой. Это облегчило бы жизненное бремя.
Вспоминаю всех этих стариков, что толклись в баре в моем городишке. С детских лет слушал я их беседы. Они поднимали на смех каждую проходившую мимо женщину. Чужие жены, сестры и племянницы казались им блудливыми. Только их жены были святыми. Все наши старые “мудрецы” видели похоть и измену даже там, где этого совсем не было.
Что за убогое мышление! Повсюду только и разговоров, что о так называемой “нравственности”, и эта ханжеская мораль передается, к сожалению, из поколения в поколение.
Йорге возвращает долг
Поезд прибыл в Гамбург, однако я предпочел не выходить на центральном вокзале – не хотел быть узнанным. Я решил сойти на конечной станции, в Альтоне. Надвинув на глаза свою кепку с козырьком, поправив фальшивые очки и усы, я смешался с толпой и сел в автобус, который направлялся в сторону моего дома. Я сошел двумя остановками раньше и продолжил путь пешком, поглядывая по сторонам: мне следовало быть крайне осторожным и примечать, не следит ли кто за мной.
Только Фофо знал мой адрес. Открыв почтовый ящик, я достал письма – все от Фофо, кроме одного. С большим удивлением я обнаружил, что оно от Йорге.
Йорге? Я тотчас осмотрелся вокруг. Колени чуть не подгибались. Откуда он знает мой адрес? Кому еще известно, где я живу?
Я вскрыл конверт и прочел письмо от Йорге. Он просил немедленно с ним связаться.
“Скорее всего, Фофо дал ему адрес!” – подумал я.
Я немного успокоился. Но потом сомнения с новой силой стали одолевать меня. Нет, Фофо не выдал бы моего адреса даже под угрозой пытки.
Мысли спутались. Где-то я допустил осечку.
Я сильно устал, и было бесполезно мучить себя подозрениями. Только Йорге сможет все объяснить. А пока мне нужен был отдых и горячая ванна. Я открыл дверь квартиры и обнаружил на полу еще одно послание от Йорге: “Срочно свяжись со мной по этим номерам. Никуда не выходи и ни с кем не разговаривай, пока не увидишься со мной. Жду звонка. Твой Йорге”.
“Твой Йорге”? Это не его стиль. Я терялся в догадках. Открыл кран с горячей водой и стал наполнять ванну. Необходимо собраться с мыслями. “Это или мафия, или полиция. В любом случае, это ловушка”. Внезапно я услышал за дверью подозрительный шум. Поскользнувшись на кафеле и едва не упав, я вышел из ванной, достал из ящика комода свой пистолет и стал ждать. После долгого, почти бесконечного ожидания я подошел к двери и резко распахнул ее. Никого.
“Нервы на пределе. Антонио, расслабься. А не то сгоришь еще до начала своей войны”, – сказал я себе.
Я снова плюхнулся в ванну, почти без сил: “Будь что будет!”
Я задремал, убаюканный теплой водой; не знаю, как долго я спал, но когда проснулся, вода совсем остыла и самочувствие было скверное. Я заставил себя вылезти из ванны, сварил крепкого немецкого кофе и выпил чашку залпом. Потом принялся разговаривать сам с собой, глядя в зеркало, чтобы набраться мужества.
Йорге обрадовался, услышав по телефону мой голос, хотя и был заметно обеспокоен.
– Ты где? – спросил он.
– А в чем дело, Йорге?
– Немедленно приходи в мой офис. Это срочно.
– Я не могу прийти. Я в Италии.
– Я прекрасно знаю, что ты в Гамбурге, Антонио. Нам нужно поговорить, это важно. Я должен кое-что сказать тебе лично. Повторяю: не говори ни с кем. Ни с кем! Потом все поймешь, когда я объясню тебе, в чем дело.
– Скоро буду!
Йорге предупредил секретаршу о моем приходе, и она сразу проводила меня в кабинет. Кабинет? Да это оказалась целая квартира, в ней просто снесли все стены. Огромный стол был завален бумагами.
Йорге встретил меня с улыбкой, не прерывая телефонного разговора. Он указал мне на кресло, затем попросил секретаршу не беспокоить его ни под каким предлогом. Он уселся напротив меня, положив ногу на ногу.
– Рад тебя видеть, Антонио.
– В чем дело, Йорге? Откуда у тебя мой адрес?
– Ты все узнаешь в свое время.
Я встал с кресла и направился к двери. Мне было не до шуток.
Йорге закричал мне вслед, чтобы я не встречался с Феликсом на следующей неделе. С Феликсом? Я застыл на месте. У нас назначена встреча на следующий понедельник, я должен вручить Феликсу партию кокаина. У меня подкосились ноги, я сел.
– Феликса арестовали, после того как ты доставил ему последнюю партию. Он решил сотрудничать с полицией. Полиция записала все твои явки. Теперь тебя ждут, чтобы поймать с поличным, когда ты понесешь на место встречи очередную партию. На Феликсе чип, каждый твой разговор с ним будет прослушиваться.
– Сволочь!
Феликс был славянским эмигрантом. Мы познакомились еще несколько лет назад – он продал мне краденую кожаную куртку – и с тех пор поддерживали деловые отношения.
Но меня взволновало не на шутку и другое: откуда Йорге знал все это?
– Послушай-ка, Антонио, уезжай из Гамбурга. Если хочешь, можешь погостить у меня. В Тённинге у меня есть дом.
– Но как ты все это узнал, Йорге?
– Неважно. Пока тебе достаточно слушать то, что я говорю, а выводами займешься потом. Теперь твое имя в базе данных Интерпола. Это значит, что скоро ты попадешь в базу немецкой криминальной полиции и отдела по борьбе с терроризмом, после чего последует ордер на арест.
– Но пока его нет?
– Нет. Пока… Но полиция уверена, что ты киллер, нанятый мафией. Они знают все, Антонио, даже о твоих связях с Голландцем!
– О чем это ты толкуешь? Не знаю я никакого Голландца, – ответил я машинально.
– Полиции известно даже то, какое оружие ты приобрел у него, – продолжил Йорге.
– Но если этот тип, по твоим словам, продал мне оружие, почему его не арестовали?
– Все секретные службы Европы в курсе, что Голландец продает оружие в страны Третьего мира. Мы и сами не знаем, почему его до сих пор не арестовали. К сожалению, здесь замешана политика…
– Мы не знаем? Какого черта, Йорге! Ты работаешь в полиции?
– Не совсем.
– Объяснись.
– Я работаю в информационном агентстве.
– И что это значит, пропади ты пропадом? Ты кто-то вроде журналиста?
Йорге рассмеялся над моей наивностью:
