Уилл тихо присвистнул.
– Если верить тебе, она просто клад. Но я не могу представить, зачем бы ей понадобился
твойчлен. Учитывая, что с этой крошечной штукой тебе не стать и вполовину таким крутым мужиком, как твоя мамочка.
– Ты что, оскорбил Бриджит? Ну ты и засранец.
Пожав плечами, он разломил печенье с предсказанием.
– Ты ведь садишься, когда мочишься? – невинно поинтересовался я.
– Не-а. Не люблю мочить член.
– Уилл. Единственный способ, которым ты можешь удовлетворить женщину, – это вручить ей свою кредитку, парень.
И каким-то непонятным образом, во время обмена колкостями и оскорблениями, который за этим последовал, Уилл заставил меня собраться, перестать вести себя как жалкий слюнтяй и не думать о том, пытается Сара оттрахать мой мозг или нет.
После обеда я вышел из офиса и почти сразу поймал такси, чтобы быстро прошвырнуться в Челси и посмотреть новую художественную инсталляцию. Я помог своему старому клиенту найти и открыть галерею, и сейчас он выставлял коллекцию редких фотографий Джона Эрнеста Беллока. Выставка должна была продлиться всего пару недель. Галерейщик прислал мне имейл, состоявший всего из одной строки: «Они уже здесь», – и это обеспечило мне хорошее настроение на весь день. Мне не терпелось увидеть еще ни разу не демонстрировавшиеся широкой публике восстановленные снимки с поврежденных негативов из Сторивилльской коллекции. Несмотря на то что я столкнулся с творчеством Беллока довольно поздно, именно работы этого мастера пробудили во мне восхищение фотографиями человеческого тела – его уникальных пропорций, его простоты, его уязвимости.
Хотя до встречи с Сарой сам я никогда не фотографировался со своими партнершами.
Но тут была одна загвоздка. Пускай наши с Сарой снимки были совсем не похожи на фотографии Беллока, почему-то его работы все равно напомнили мне о ней. О ее тонкой талии, мягкой линии живота и нежном изгибе бедер.
Глядя на экран мобильника, я в тысячный раз выругал себя за то, что не снял ее глаза, когда мы занимались любовью.
Черт.
Занимались сексом.Мы занимались сексом.
На улице было тепло и уже не так душно. Посмотрев фотографии, я решил немного прогуляться, чтобы сбросить напряжение. Прогулка от Челси до центра была довольно приятной, но где-то в районе Таймс-сквер я понял, что за мной следует человек с фотоаппаратом. Я всегда думал, что папарацци должны наконец-то сообразить: во мне нет ничего особенно интересного. Однако пока этого не произошло.
Они преследовали меня по выходным, на благотворительных вечеринках и на работе. Прошло почти четыре года с тех пор, как со мной в последний раз случалось что-то занимательное – не считая романчиков со звездами второго ряда, – но как минимум в половине случаев, когда я решался в одиночку прогуляться по Манхэттену, кто-нибудь увязывался за мной.
И внезапно мое беззаботное настроение испарилось. Мне хотелось пойти домой, бездумно посмотреть «Монти Пайтон» и выпить пару кружек. А еще был чертов вторник, но я хотел Сару.
– Отвали, – крикнул я через плечо.
– Только одно фото, Макс. Одно фото и комментарий насчет тебя и Киры.
Черт. Опять эта чушь? Я встретился с ней всего раз, на концерте в прошлом месяце.
– Да. Естественно, я трахаю Киру Найтли. Думаешь, я именно тот человек, который подтвердит тебе это?
К тротуару, взвизгнув тормозами, подрулило такси. Когда распахнулась задняя дверца, у меня на мгновение душа ушла в пятки. Но из машины высунулась гладкая белая ручка и отчаянно замахала, приглашая меня внутрь. Потом я увидел наклонившуюся на сиденье Сару:
– Давай уже залезай!
Прошло несколько секунд, прежде чем мозг сумел докричаться до ног и голосовых связок.
– Боже. Да. Отлично.
Нырнув в такси, я швырнул дипломат на пол и обернулся к Саре.
– Привет, Макс. Ты выглядел слегка… загнанным.
– Это ты хорошо подметила, – сказал я, пожирая ее взглядом.
Она пожала плечами, ответив мне своей загадочной, неуловимой улыбкой.
– Проклятые папарацци, – проворчал я.
Сара скрестила ноги и чуть пожала плечами.
– Бедный малыш. Тебя пожалеть?
В ее глазах был огонек, которого я не видел с той ночи в клубе, когда она затащила меня в темный коридор.
У тебя проблемы, приятель.
На ней было короткое красное платье-кимоно, чуть приоткрывшееся наверху. Понятное дело, жара. Я бесцеремонно уставился на ее левую грудь с черным кружевом бюстгальтера.
– Рад встрече, – сообщил я ее декольте. – У меня был тот еще денек. Можно прижаться к тебе лицом?
– Никакого секса в такси! – прорычал водитель. – Куда едем?
Я поглядел на Сару, но та лишь улыбнулась и заломила бровь.
– Поезжайте к парку, – пробормотал я. – Мы пока не определились.
Таксист пожал плечами, повернул руль, вырываясь из потока машин, и что-то проворчал себе под нос.
– Отлично выглядишь, – сказал я, нагибаясь и целуя Сару.
– Ты всегда это говоришь.
Пропустив ее слова мимо ушей, я лизнул Сару в шейку.
Матерь божья. На вкус она была как сладкий чай и апельсины.
– Поедем ко мне.
Эта чертовка со смехом покачала головой:
– Нет. У меня билеты на спектакль в восемь.
– С кем идешь?
– С собой, – ответила она, выпрямляясь и отворачиваясь к окну.
Я взял ее за руку и сцепил с ней пальцы.
– Спектакль никуда не денется. А это означает, что ты должна поехать ко мне домой и поскакать на моем члене.
Сара выпучила глаза и нервно покосилась на таксиста. Он злобно смотрел на нас в зеркало заднего вида, однако пока молчал.
– Нет, – прошептала она, вглядываясь мне в лицо и пытаясь освободить руку – однако я держал крепко. – Но могу я тебя кое о чем спросить?
Сейчас, с волосами, заправленными за уши, Сара казалась такой малышкой, что меня охватила совершенно чуждая мне паника: может, я поступаю с ней совсем неправильно? Она выглядела такой наивной, когда не отмалчивалась и не пряталась за маской.
– О чем угодно.
– Я думала вот о чем. Почему
тытут настолько знаменит? Да, ты красивый и успешный. Но в Нью-Йорке полно успешных красавцев. Почему фотографы преследуют тебя на улице в обычный рабочий день?
А-а.Я улыбнулся, догадавшись, что ее онлайн-исследование моей биографии не было особенно тщательным.
– Я думал, ты сделала домашнюю работу.
– Мне стало скучно после трех страниц твоих фотографий в смокинге под ручку с очередной красавицей.
