Я кивнула, борясь с головокружением.
– Ладно.
Он прикусил губу, а затем, отпустив ее, озарил меня насмешливой улыбкой.
–
Ладно?
– Ага.
Я вернулась к пуговицам, расстегивая их по очереди и пряча самую широкую и глупую на свете улыбку.
Щелк.
– Тебе нечего сказать, кроме «ладно»? – спросил он, глядя поверх фотоаппарата. – Я тут признаюсь тебе в любви и даже не услышу в ответ «спасибо» или «очень приятно»?
Я скинула блузку на пол и развернулась спиной, расстегивая бюстгальтер –
щелк– и роняя его.
Щелк, щелк.
Я расстегнула молнию и, оставив юбку на полу вместе с другой одеждой, снова обернулась к Максу:
– Я тоже люблю тебя.
Щелк.
– Но я очень боюсь.
Макс опустил камеру, не сводя с меня глаз.
– Я не хотела влюбляться в тебя.
Шагнув ближе, он отозвался:
– Если тебе будет от этого легче, скажу, что сопротивлялась ты до последнего.
Сделав еще шаг, Макс наклонился ко мне для поцелуя, не опуская камеру. Он просто отвел руку с ней в сторону, а второй притянул к себе мое лицо и прижался губами к губам.
– Я тоже боюсь, Сара. Боюсь, что ты просто используешь меня, чтобы залечить раны после разрыва. Боюсь, что мы все испортим, боюсь, что ты устанешь от меня. Но суть в том, – с улыбкой добавил он, – что никто другой мне не нужен. Похоже, ты напрочь отвадила меня от других женщин.
Макс, наверное, сделал несколько сотен снимков: как я заканчиваю раздеваться, забираюсь на кровать, гляжу, как он крадущейся походкой приближается и ложится на меня, продолжая говорить о том, что чувствует. Как он потерял голову, как его мучит любовный голод, как он поблагодарил бы Энди, прежде чем убить его, как искренне встревожен тем, что никогда не сможет насытиться мной. И все мои реакции на его слова Макс снимал на камеру.
Нависнув надо мной, он навел камеру на мой живот, где его тело соприкасалось с моим. Я закрыла глаза, растворяясь в ощущениях и негромких щелчках затвора. Когда я вновь их открыла, то встретилась с ним взглядом.
Я протянула руку, направляя камеру на свою шею. Макс сделал снимок и позволил мне вести, когда я подняла объектив: выше, и еще выше. Он поглядел на меня сквозь видоискатель. Затем дрожащими руками настроил фокус и принялся фотографировать мое лицо, снимок за снимком, фотографировать собственные пальцы, то поглаживающие мой подбородок, то ложившиеся на щеку. Когда мы целовались, он отводил камеру в сторону.
А затем не осталось ничего, кроме вкуса его губ, кроме его волос у меня под пальцами и его языка, скользящего по моему телу, щекотки слов, которые он выдыхал в мою кожу. Я ощущала каждый его вздох и каждый звук, я чувствовала, как его рот становится более настойчивым и жадным, опускаясь ниже. Макс медленно погрузил в меня два пальца и принялся вылизывать клитор, подталкивая к самому краю. Я все еще молчала. Мне не хотелось слышать свой голос – лишь слушать и чувствовать его.
– Ты прекрасна, – прошептал он, когда я наконец сдалась и вскрикнула.
Потом я затихла. Он лег на меня и принялся неистово целовать.
– Невероятно, как это действует на меня.
Я провела ногтями по его груди, давая понять, что теперь он может использовать меня, получить то, чего так хочет, то, что нужно ему. Мои руки двигались как бы сами по себе, шаря по его телу, царапая, притягивая его ближе и снова отталкивая, чтобы я могла увидеть, как он готовится войти в меня. Щекоча его живот, я ощущала, как под кончиками пальцев напрягаются мышцы.
– Пожалуйста, – шепнула я.
Он застонал и шумно выдохнул, опускаясь и резким толчком полностью входя в меня. Ощущения были потрясающие. Все слилось в одно: его грудь на моей груди, его лицо, уткнувшееся в мое горло, мои руки, обвившие его шею, пальцы, зарывшиеся в волосы, и его руки, подтягивающие меня ближе, обвивающие мои ноги вокруг его талии, и его бедра, мерно качающиеся надо мной, пока сам он двигался во мне.
Пожалуйста, пусть это никогда не кончится. Я не хочу, чтобы это заканчивалось.
Мы задыхались, не в силах выговорить ни слова, нас покрывал пот, и
это– подумала я –
вот это и называется «заниматься любовью».
Макс перекатился так, что я оказалась наверху. Он смотрел мне в лицо до тех пор, пока не сделалось слишком жарко, остро и невыносимо. Тогда я закрыла глаза и кончила. Я услышала щелчок фотоаппарата и тяжелый стук, с которым камера упала на матрас, а потом Макс снова очутился на мне. На сей раз он двигался резче, крепко сжимая в руках мои задранные бедра и сосредоточенно сдвинув брови. Свет и тень плясали у меня на сетчатке, но я отказывалась закрывать глаза. Он упал на меня, навалившись всей тяжестью. Его рот нашел мой, и мы прижались раскрытыми губами, дыша в такт и балансируя на самом краю. Затем он скользнул губами по моим губам и сделал еще одно, завершающее движение, и мы оба беззвучно заговорили, требуя и умоляя.
Я кончаю.
Я кончаю.
Оба мы пропустили ужин, и теперь я жадно наблюдала, как Макс хозяйничает на кухне.
Из одежды на нем были только боксеры, и я внезапно поняла, что у меня никогда не было возможности просто
поглазетьна него. Конечно, Макс был высоким и скульптурно сложенным, но, кроме того, вел себя очень непринужденно. Мне нравилось смотреть, как он почесывает живот, изучая содержимое холодильника. А затем я принялась увлеченно наблюдать, как движутся его губы, перечисляя все обнаруженное на полках.
– Женщины – просто удивительные создания, – проворчал он, перебирая разные сорта сыра. – У меня в холодильнике есть горчица. Может, еще остатки картошки.
– Я только недавно ходила за покупками.
На мне была его футболка, и я притянула ее к лицу, чтобы вдохнуть запах. Пахло мылом, дезодорантом и неповторимым Максо-ароматом его кожи.
– По-моему, я в последний раз ходил за покупками в мае.
– Что ты ищешь?
Он пожал плечами и вытащил миску с виноградом.
– Что-нибудь перекусить.
Ухватив блок из шести банок пива, он поднял его с торжествующей ухмылкой.
– «Стелла». Хороший выбор.
– Я пристрастна.
Свалив виноград, орехи и пару ломтиков сыра на тарелку, Макс кивнул в сторону спальни.
– Перекус в постели.
Вновь растянувшись на покрывале, он сунул мне в рот пару виноградин и сам проглотил парочку, пробормотав:
– Так вот, у меня появилась идея.
– Поделись.
– Через две недели я устраиваю у себя дома благотворительную вечеринку. Почему бы не приурочить к этому наш выход в свет? Макс и Сара – счастливо влюбленные.
