– Когда требуется объяснение, обычно уже слишком поздно.
– Ты ясно дала мне это понять. Но почему ты считаешь, что я сделал что-то не так? Разве я когда-нибудь врал тебе или скрывал что-то от тебя? Я
доверялтебе. Ты отчего-то считаешь, что мне никогда не причиняли боль и поэтому доверие дается мне легко. Ты так усердно охраняешь собственное сердце, что даже не подумала – может, я совсем не такой подлец, каким меня считают.
Это отмело все возможные ответы. Макс был прав. После его рассказа о Сесили и о дальнейшей любовной жизни я
действительнорешила, что он легко относится ко всему и не знаком с темной стороной любви.
– Ты могла бы дать мне возможность все объяснить, – сказал Макс.
– Я здесь. Объясни сейчас.
Его гримаса стала еще более хмурой, но он неохотно кивнул.
– Тот, кто стащил мою сумку, продал снимки без зазрений совести как свои собственные. Добрые работники «Селебритини» обнаружили сто девяносто восемь твоих снимков в моей сумке. На карте памяти, на мобильнике и на флэшке. Если бы смогли расшифровать пароль на ноутбуке, нашли бы еще пару сотен. И все же они предпочли выложить фотографию твоего бедра и портрет женщины, с которой я в жизни не встречался.
Я удивленно нахмурилась. Сердце в груди бешено стучало.
– То есть они просто вставили туда случайную фотографию? Не твою?
– Она
былау меня на мобильнике, – ответил Макс, глядя на меня. – Но я понятия не имел, кто она. Уилл переслал мне этот снимок утром, как раз перед тем, как украли мою сумку. Это была какая-то женщина, с которой он встречался пару раз несколько лет назад.
Я покачала головой, не понимая, куда Макс ведет.
– С какой стати он послал тебе ее фото?
– Я рассказал ему о снимках, которые мы с тобой сделали, и как это для меня ново. Конечно, он, как водится между нами, принялся шутить, что сам все это давным-давно прошел. Делал изысканные снимки своих любовниц. Это все игра,
давний вид спорта, побывал там-то, сделал то-то. Уилл просто подкалывал меня. Он видел, что я говорю искренне и люблю тебя, – отступив на шаг, Макс прислонился к стене. – Но перед моим отъездом мы весь день шутили на эту тему. Он спросил, забил ли я всю память телефона порнушкой с Сарой. Послал мне этот снимок, потому что он придурок и потому что хотел подшутить. И, понятно, выбрал для этого самое неудачное время.
– В статье говорится, что у тебя там фотографии множества женщин.
– Ложь.
– Почему ты мне этого не рассказал? Не оставил голосового сообщения, не отправил смс?
– Ну, во-первых, потому, что считал – взрослые люди обсуждают такие вещи лицом к лицу. Все, что мы делали вместе, требовало большого доверия, Сара. Мне казалось, я заслужил право на честный суд. Но мне также… – Тут он взъерошил волосы и выругался. – …пришлось бы признаться, что я рассказал Уиллу, как ты разрешила мне фотографировать. Признаться, что я выдал наш секрет. И в том, что он послал мне интимную фотографию женщины, которая, предположительно, доверяла ему. Наши юристы занялись делом о разглашении частной информации, но ты бы все равно подумала, что мы оба козлы.
– А что я подумала, увидев ее фото в газете?
– Неужели ты не понимаешь, что именно такая статья и была им нужна? Статья обо мне и о моем гареме? Они нашли сотни фотографий нас с тобой, но отчего-то опубликовали только одну. Достаточно единственного снимка другой женщины – бам! – и у них готовый скандал. Я говорил тебе, что ни с кем больше не встречаюсь. Почему моих слов было недостаточно?
– Потому что я привыкла к тому, что мужчины говорят одно, а делают другое.
– Но ты ожидала, что я буду лучше, – сказал он, испытующе глядя на меня. – Иначе зачем ты призналась, что любишь меня? Зачем подарила мне такую ночь?
– Когда появились эти фотографии… я подумала, что та ночь не так уж много для тебя значила.
– Это полная чушь. Ты была там со мной. Ты смотришь сейчас на эти снимки. Ты совершенно точно знаешь, как много значила для меня та ночь.
Я потянулась к нему, но потом остановилась. Макс выглядел по-настоящему взбешенным, и мое разочарование – им, собой, всей этой историей –
вспыхнулокак спичка. Я ведь все еще помнила, как укололо в груди при виде фотографии другой женщины.
–
А что я должна была подумать?Казалось вполне логичным, что ты меня просто использовал. Все, что было между нами, давалось тебе так легко.
– Это и
было легко. Влюбиться в тебя по уши было
чертовски легко. Разве так не должно быть? Если я не пережил сердечных разочарований в последние годы, это не значит, что я не способен чувствовать боль. Проклятье, Сара. Последние три недели я хожу сам не свой. Да я совершенно раздавлен.
Я прижала ладонь к животу, чувствуя, как что-то рвется наружу, и пытаясь сдержать это.
– Я тоже.
Вздохнув, он уставился на носки своих туфель и замолчал. Сердце бешено билось.
– Я хочу быть с тобой, – произнесла я.
Он кивнул, но не поднял голову и не сказал ни слова.
Шагнув ближе, я поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать Макса в щеку – но дотянулась только до подбородка, потому что он не нагнулся мне навстречу.
– Макс, мне тебя не хватает. Я знаю, что слишком поспешно сделала выводы. Я просто… Я подумала…
И замолчала, потому что он оставался неподвижен, как статуя.
Не оглядываясь, я вышла из гардеробной, прошла через спальню и вернулась обратно на вечеринку.
– Я хочу домой, – сообщила я Хлое, после того как потихоньку – ну или почти потихоньку – оттащила ее в сторону, прервав разговор подруги с Беннеттом и Уиллом.
Двое мужчин смотрели на нас тем особенным взглядом, который присущ мужчинам, даже не пытающимся скрыть, чем они заняты. Все мы стояли в дальнем углу гостиной, выглядевшем в точности как комната в клубе. От воспоминаний сжималось в груди. Мне хотелось выбраться из этого платья, умыться и слопать целую упаковку мороженого с печеньем.
– Дашь нам двадцать минут? – спросила Хлоя, пристально глядя на меня. – Или ты хочешь уйти прямо сейчас?
Застонав, я обвела взглядом комнату. Макс все еще не показывался из спальни, и к его приходу мне хотелось исчезнуть. И совершенно точно не хотелось стоять там, где я стояла сейчас, вспоминая, как нежен он был со мной в клубе Джонни и каждую секунду после этого. Мне было стыдно, я была смущена и – больше того – смертельно влюблена в него. Память о том, как живо он сумел представить красоту наших фотографий, пульсировала жгучим эхом у меня в крови.
– У меня только что состоялся очень неловкий разговор с Максом. Я чувствую себя последней сволочью, а он упрям как осел – и имеет на это полное право, потому что я идиотка. Короче, я просто хочу уйти. Я возьму такси.
