Уилл положил ладонь мне на руку:
– Прошу, пока не уходите.
Не удержавшись, я метнула на него яростный взгляд.
– А вы просто свинья, Уилл. Не могу поверить, что вы это сделали. Я бы убила Макса, если бы он послал кому-то мой снимок.
Уилл пристыженно кивнул.
– Я знаю.
Но мое внимание уже переключилось на то, что происходило у него за спиной. Там был вход в коридор, ведущий в спальню Макса. Хозяин дома вышел в гостиную, незамеченный мной, и стоял сейчас, опираясь о стену и прихлебывая скотч. Он смотрел прямо на меня. На лице его было то же голодное выражение, что и в первую ночь нашего знакомства, когда он наблюдал за моей пляской.
– Прости меня, – беззвучно шепнула я ему, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. – Я все испортила.
Уилл что-то говорил, но я не понимала что. Я была слишком увлечена видом Макса, облизывающего губы. А затем в его глазах вспыхнула знакомая улыбка, и он так же беззвучно шепнул мне в ответ: «Ты прекрасно выглядишь».
Уилл задал мне какой-то вопрос.
Так, что он сказал?
Кивнув, я пробормотала:
– Да…
Но он, покачав головой, рассмеялся:
– Этот вопрос требует более развернутого ответа, чем «да» или «нет», дорогая Сара.
– Я…
Я попыталась сосредоточиться. Но за спиной Уилла Макс поставил стакан на стол и направился прямиком ко мне. Одернув платье, я выпрямилась, старательно изображая равнодушие.
– Не могли бы вы повторить вопрос?
– Макс идет сюда, так? – спросил Уилл, глядя на меня с нескрываемой насмешкой.
Снова кивнув, я пробормотала:
– Э-э.
Оказалось, что все это время я стояла очень близко к стене, потому что в ту же секунду оказалась прижата к ней. Губы Макса скользили по моим губам, вновь и вновь шепча мое имя. Я хотела подшутить над ним, подразнить за то, что он так неистово целует меня посреди собственной вечеринки – но облегчение накрыло меня плотным коконом, так что я просто закрыла глаза и открыла рот, позволив его языку хозяйничать там.
Макс царапнул зубами мой подбородок, присосался к шее. Поверх его плеча я видела, как все гости вдруг замолчали и в изумлении уставились на нас. Некоторые уже склонились друг к другу, обсуждая увиденное.
– Макс, – прошептала я и потянула его за волосы, чтобы он поднял голову.
Я никак не могла перестать улыбаться – казалось, еще немного, и у меня лицо треснет пополам. Макс взглянул на мои губы, немного прикрыв веки, словно пил меня, как вино.
– На нас смотрят.
– А разве тебе это не нравится? – качнувшись вперед, он снова меня поцеловал.
– Я предпочитаю чуть больше анонимности.
– Тем хуже для тебя. По-моему, мы договорились, что сегодня объявим о наших отношениях.
Отстранившись, я всмотрелась в его глаза, постепенно трезвевшие.
– Мне правда очень жаль.
– Думаю, вполне очевидно, что я тоже хочу быть с тобой. Мне просто… нужна была минутка, чтобы прийти в себя, – тихо отозвался он.
Я кивнула.
– Более чем понятно.
Макс ухмыльнулся и чмокнул меня в нос.
– По крайней мере, это мы оставили в прошлом. Но я заслужил право на честный суд. Больше никакой подозрительной Сары.
– Обещаю.
Собравшись, Макс взял меня под руку, развернулся к пораженным гостям и громогласно объявил:
– Все присутствующие, извините за заминку. Я несколько недель не виделся со своей девушкой.
Люди закивали и принялись улыбаться нам, словно ничего более очаровательного в жизни своей не видели. Привычный мне вид внимания, тот, в центре которого я провела долгие годы. Но на сей раз все было
по-настоящему. То, что я обрела с Максом, не имело никакого отношения к опросам населения и пиару. Впервые в моей жизни происходившее за закрытыми дверьми было в десять раз лучше того, что видели посторонние.
И он принадлежал мне.
Макс все еще прощался с последними гостями, когда я вновь проскользнула в его спальню, чтобы полюбоваться снимками. Они так обнажали наши эмоции, что я почти чувствовала себя голой. Я услышала, как Макс входит в комнату следом за мной и тихо прикрывает дверь.
– Как ты мог это выносить?
– Что выносить? – он зашел мне за спину и, нагнувшись, поцеловал в затылок.
– Видеть эти фотографии каждый день, – я кивнула на стену. – Если бы они висели у меня на стене, пока мы были в ссоре, я бы совершенно закуклилась и перешла на диету из одних кукурузных хлопьев и жалости к себе.
Рассмеявшись, Макс развернул меня лицом к себе.
– Я все еще не готов был попрощаться с тобой. Мне было плохо, но стало бы куда хуже, если бы я признал, что все кончилось.
Так мой прекрасный незнакомец напомнил мне, что стакан не просто наполовину полон – он полон до самых краев!
– Иногда ты будешь уставать от этого, – сказала я. – Тебе придется быть оптимистом за нас обоих.
– Но в конце концов я перетяну тебя на светлую сторону.
Заведя руку мне за спину, Макс расстегнул молнию на платье и спустил его с плеч. Оно упало к моим ногам, и я сделала шаг вперед, с наслаждением чувствуя взгляд Макса на своей коже.
Когда я взглянула на него снизу вверх, вид у него был настолько серьезный, что у меня сжалось в груди.
– В чем дело?
– Ты можешь разбить мне сердце. Ты ведь понимаешь это?
Я кивнула, проглотив комок в горле.
– Понимаю.
– Когда я говорю «я люблю тебя», я имею в виду не то, как наши отношения помогают моему карьерному росту, и не то, как меня восхищает, что ты согласна трахаться дни напролет. Я имею в виду, что люблю
тебя. Люблю смешить тебя и видеть, как ты реагируешь на окружающий мир, и узнавать малейшие детали о тебе. Я люблю себя таким, каким становлюсь с тобой, и верю, что ты не захочешь причинить мне боль.
Может, оттого, что он был таким высоким и широкоплечим, оттого, что постоянно улыбался и никогда не обижался, Макс
казалсятаким твердым, как будто ничто не способно его сломить. Но он тоже был всего лишь человеком.
– Понимаю, – шепнула я.
Было так странно оказаться виновником, а не жертвой, оказаться той, кому дается второй шанс.
Он поцеловал меня и шагнул назад, скидывая пиджак и вешая его на крючок в углу. Я заметила, что его фотоаппарат стоит на полке на другом конце комнаты, подошла и взяла камеру в руки. Повертев, обнаружила кнопку включения, нажала ее и отрегулировала резкость.
Затем я навела фотоаппарат на Макса, теребившего свой галстук-бабочку и во все глаза смотревшего на меня.
