— Береги его, Юлька. — В голосе Сонечки послышались слезы.
— Конечно, Сонечка, я буду беречь его, ведь я так люблю его, ты же знаешь, — проникновенно сказала Юлька. — Только ты не переживай, пожалуйста.
— До свидания, Юленька. Я тебя очень люблю, — каким-то далеким голосом произнесла Сонечка.
— И я тебя люблю. Мы все тебя любим: и Стас, и Олег, и Илья. Целую тебя, Сонечка. Я буду звонить тебе из Чехии.
— Не надо. Лучше после отдыха приедешь сама.
— Как ты скажешь, Сонечка, как скажешь.
Что-то такое было в Сониных словах и в ее интонации, что насторожило Юльку. Она рассказала обо всем Волжину, но тот успокоил ее, убеждая в том, что причин для волнения нет. И все-таки Юлька чувствовала, что с Соней что-то происходит.
«Как же это вышло так, что все несчастья свалились на нас одновременно? Нужно пожертвовать многим, чтобы спасти все. Я пожертвовала годами жизни и была обречена на одиночество, но теперь дождалась своего счастья. Нужно ли было столько ждать? Но кто знает — может, разбив семью, я могла бы потерять и свое счастье. Да, жертвы оказались огромными. Еще Достоевский говорил: «Надо просто любить жизнь, а не смысл жизни». А мы все смысл ищем и не замечаем, как жизнь подходит к концу. Только кто знает, когда наступит этот конец. Для одних он наступает в глубокой старости. Для других — в самом начале пути. Сложный человек и живет сложно, а простому во всем проще и живется легче. Только нужны ли мне эти несколько лишних лет ради того, чтобы жить против совести или ломая свое я? Нет, лучше сгореть как комета, но прожить так, как хотелось бы. Только не против совести. Жить же вполнакала, чтобы сохранить силы для долгих лет, не представляет для меня интереса. Было бы здоровье. А без здоровья и долгая жизнь не нужна. Конечно, лучше и здоровым быть, и пожить подольше. Вот пишут про известного американского физиотерапевта Пола Брегга, предложившего очень ценные программы по оздоровлению организма, что он в девяносто лет стоял на голове и, возможно, прожил бы еще девяносто, если бы его не сшибла огромная волна во время занятия серфингом. Правда, с рождения у него было слабое сердце, и в течение первых четырнадцати месяцев шла упорная борьба за его жизнь. Позже болезни стали расти, как снежный ком, — синусит, астма, бронхит, а затем и туберкулез. В санаториях, где он провел несколько лет, его и вовсе приговорили к смерти. Если бы не слабое здоровье, то Брегг уж, наверное, не стал бы изучать методы восстановления здоровья естественными способами и не передал бы свои знания многим тысячам людей во всем мире. И мир бы никогда не узнал «программу жизни», способную излечить любую болезнь. Когда мы здоровы, то не думаем о самом здоровье. В молодости мы делаем все, чтобы потерять его, а в старости, чтобы сохранить его остатки. И только душа не стареет, хотя встречаются люди с молодым телом и с дряхлой душой. И как понять Гумилева, который писал:
Крикну я… Но разве кто поможет,
Чтоб моя душа не умерла?
Только змеи сбрасывают кожу,
Мы меняем души, не тела.
— О чем ты думаешь, нахмурив лоб, — обратился к Юльке сидящий за письменным столом Волжин, отвлекаясь от своей работы.
— Так, какой-то сумбур в голову лезет, — отмахнулась Юлька, подойдя к Стасу и обняв его за шею.
— Ложись спать, детка, я должен еще поработать. — Волжин прижался щекой к Юлькиной ладони.
— Я не хочу от тебя уходить, Стас, — капризным голосом сказала она.
— Тебе нельзя поздно ложиться, котенок, ты же знаешь. — Волжин поднялся из кресла и повел Юльку в спальню.
— Стас, ну пожалуйста, не гони меня. Можно мне посидеть с тобою рядом? — заныла Юлька.
— Неужели ты думаешь, что я сам бы этого не хотел, если бы ты была здорова? — серьезным тоном произнес Волжин. — Иди спать, а то я не успею подготовить доклад.
— Хорошо, — послушно согласилась Юлька, и в голосе ее послышались грустные нотки.
«Какой же она ребенок», — подумал Волжин, закрывая за ней дверь в спальню.
Глава одиннадцатая
Близнецы
В очертаниях женского силуэта, чем-то напоминавшего Сонечку, Юлька узнала доктора-эндокринолога из медицинского центра «Аэрофлота», у которой она наблюдалась уже более пятнадцати лет. Пышноволосая красавица приценивалась к изящному флакону модных дорогих духов.
— Галина Федоровна, здравствуйте! — воскликнула Юлька, восторгавшаяся редким сочетанием красоты и ума в этой женщине.
— Здравствуйте, Юленька, — дрогнули в улыбке изумительной формы губы. — Вы в Карловы Вары собрались?
— Да. И вы тоже? — поинтересовалась Юлька, радуясь, что будет иметь возможность общаться с такой очаровательной женщиной. Глаза у Галины Федоровны были синие-синие, как у Аленки на шоколадной обертке. И сама она походила на сказочную Аленушку, и если бы не ее приятная полнота, то Галину Федоровну можно было принять за девочку. Сейчас, видя доктора в черных расклешенных брюках и голубой трикотажной кофточке, обтягивающей высокую тугую грудь, Юлька поразилась молодости Галины Федоровны, которая плескалась в ее смехе, глазах, движениях.
Среди тех, кому посчастливилось получить путевки от «Аэрофлота» (с другой стороны, у всех этих людей имелись различные медицинские показания к лечению на водном курорте), были члены экипажей — пилоты, штурманы, бортинженеры, несколько бортпроводников, диспетчеры, а также директор ЦрАПа (Центра подготовки авиаперсонала) Евгений Сергеевич, улыбчивый и добрейшей души человек, которому было далеко за шестьдесят, но обезоруживающая улыбка и молодой задор делали его похожим на студента. Таким простым и задушевным оказался этот большой начальник, что Юлькину скованность как рукой сняло с первых же минут общения с ним. Он не скрывал свой возраст и даже с некоторой гордостью говорил, что через пару месяцев ему предстоит отпраздновать юбилей. Общительный, коренастый, с пружинистой походкой и располагающей улыбкой, Евгений Сергеевич стал общим любимцем с самого начала, как только группа отдыхающих «аэрофлотовцев» после посадки в Праге разместилась в комфортабельном автобусе.
Едва Лена, чешский гид, зачитала два списка курортников, разделяющих их в две разные гостиницы, расположенные в пятнадцати минутах ходьбы друг от друга, как пассажиры автобуса стали разбиваться на небольшие группы, скромно разливая в пластиковые стаканчики виски, коньяк, шампанское. Юлька оказалась в компании Евгения Сергеевича и командира корабля «Боинга», взявшего с собой на отдых жену Наташу. Пятьдесят граммов коньяку оказали на Юльку благотворное влияние, и скоро она уснула в «Икарусе», плавно мчавшемся по исключительно гладкому асфальту.
Ей снился сон, что она смотрится в зеркало и видит там белокурую длинноволосую девушку, очень похожую на нее саму.
— Но это же не я! — возмутилась Юлька, с нескрываемым интересом заглядывая в раскосые глаза незнакомки. — Скажи, кто ты? И как ты здесь очутилась? Я хочу видеть свое собственное отражение, а не тебя.
