— Юля, скажи какой-нибудь оригинальный тост, ты умеешь, — предложила Мадонна.
Юлька немного смутилась, но, после того как все подхватили просьбу Лены, прочитала Омара Хайяма:
Пей вино! В нем источник веселья и света.
В нем цветенье весны и минувшего лета.
Будь мгновение счастлив средь цветов и друзей,
Ибо жизнь заключилась в мгновение это.
— Молодец, девочка! — погладил Юльку по плечу Евгений Сергеевич. — Наш человек.
Сколько было выпито. Сколько теплых слов сказано. Сколько шашлыков съедено. И, конечно же, не обошлось без русских застольных песен. Бармен отыскал гитару, и один из штурманов, коренастый, с хохляцким чубом, взяв ее в руки, запел романсы. Все сразу притихли, в горле защипало, запершило, и каждый то и дело откашливался, пытаясь скрыть охватившее волнение.
После множества песен начались бесконечные разговоры, в которых каждый пытался блеснуть знаниями истории как государства российского, так и чешского.
— Друзья! Давайте говорить по существу — вдруг произнес пьяненький Евгений Сергеевич, до сих пор скромно занимавший роль наблюдателя. — Ведь мы сидим здесь и пьем великолепное чешское пиво. А кто-нибудь из вас знает, кто и когда начал выдавать патенты на пивоварение своим подданным?
— Я знаю, — тут же нашелся ответ у Юльки. — Этим человеком был король Вацлав Второй, а происходило это в тринадцатом веке.
— Юленька, ну ты меня просто удивляешь. Откуда такие глубокие познания? — удивился Евгений Сергеевич.
— Муж рассказывал перед самым моим отъездом, — смутилась Юлька, совсем не к месту вспомнив подробности из прощальной ночи.
— Он у тебя случаем не историк?
— И историк тоже. Универсал, — с гордостью, сверкая зеленью глаз, сказала Юлька и с наслаждением сделала глоток божественного напитка. Она уже мысленно перенеслась в тот памятный вечер.
— Я, наверное, не такой интересный рассказчик, как муж Юленьки, но все-таки хочу заметить, что именно тогда потянулись к благословленному небу пахучие дымки из домашних труб первых чешских пивоваров. В те годы производство пива базировалось на семейных традициях и редко выходило за рамки одного клана.
— Вот бы отведать такого пива, наверное, еще вкуснее нынешнего будет, — сказал один из штурманов-близнецов.
— Не знаю, не знаю, — покачал головой Евгений Сергеевич. — Дело в том, что обилие пива в тринадцатом-четырнадцатом веках породило затоваривание рынка, и в результате каждая семья вынуждена была прибегать к различным уловкам и ухищрениям.
— Интересно, к каким это? — удивленно поднял брови пилот-инструктор, осушая пятый бокал.
— Олег Григорьевич, не забывайте, что вы наш проводник и без вас мы не доберемся до санатория, — озорно засмеялась Галина Федоровна, умиляя своими ямочками на щеках.
— Что вы, Галочка, не надо видеть во мне Ивана Сусанина, я в любом состоянии найду дорогу.
— Будем надеяться, — кокетливо улыбнулась Галина Федоровна. — Простите Евгений Сергеич, что перебила вас.
— Да, что вы, мы же не на лекции. Так вот. Что только ни добавляли в этот янтарный напиток, и всевозможные настои полевых трав, и высушенные цветы, даже смешивали хмельное зелье с древесной трухой и протертыми в порошок костями казненных преступников.
— Какой ужас! — воскликнула десятилетняя Леночка, находящаяся среди отважных путешественников и отличавшаяся замечательным чувством юмора и брызжущей через край энергией. Бортпроводница Наташа, мама девочки, часто пыталась ее осадить, но она была настолько обаятельна, мила и непосредственна, что ее поведение лишь радовало глаз взрослым дядям и тетям. Девчушка занималась танцами и часто демонстрировала усвоенные па окружающим.
Глядя на нее, Юлька вспоминала свое детство, и ее охватывала тихая грусть. Не та, что вызывает тоску, а та, которая сродни спокойной радости.
О чем только ни разговаривали, чего только интересного ни порассказали друг другу курортники за эти восемь часов пешей прогулки. Все умирали со смеху, слушая рассказы пилота-инструктора о курьезных случаях из его летной жизни.
Узнав о том, что Юлька пишет стихи, маленькая Леночка попросила написать что-нибудь для нее и чтобы непременно о Чехии.
Рано утром, разглядывая из окна стройное, крупное, древнее и очень редкое декоративное дерево под названием «гинкго двулапистый», с кроной овальной формы и плотной желтеющей листвой, Юлька почувствовала, как в ее дверь постучалась Муза. Где-то в глубине сознания появились первые строки стихов. Однако она поспешила на улицу, чтобы успеть до начала процедуры испить целебной воды.
У источников уже собирались отдыхающие с фарфоровыми бокалами с вытянутыми носиками, похожими на носики чайника. Эти бокалы отличались разнообразием форм и объемов — маленькие, большие, овальные, круглые, плоские, пузатые — и продавались на каждом шагу, являясь неотъемлемой частью курортного городка. Проходя мимо многочисленных пеларгоний, украшающих газоны разноцветными зонтиками — белыми, розовыми, красными — Юлька продолжала складывать поэтические строки.
На следующий день, уже в автобусе, мчавшемся в Марианские Лазни, маленькая Леночка держала в руках листочек с Юлькиным стихотворением.
О, Чехия, в какой же ты красе,
В каком убранстве зелени, пурпура,
Что кажется — блаженней стрел Амура
Пройтись по хладной утренней росе!
Какой усладой воздух напоен,
Как звонка тишина, целебны воды,
И радостен осенний всплеск природы,
Будь ты разочарован иль влюблен.
Здесь тень Петра Великого витает,
Здесь Гете с Шиллером встречали свой рассвет.
Творенья гениев оставили свой след,
И Муза втайне вдохновенье обещает.
Листок передавался из в рук в руки, кто-то попросил прочитать стихотворение вслух, и вскоре весь автобус взорвался от аплодисментов. Еще долго не мог сойти с Юлькиных щек румянец от смущения или от удовольствия. Она и сама не могла понять — от чего.
Экскурсии следовали за экскурсиями, менялись пейзажи, картинки истории, музеи, замки, химеры, поющие фонтаны, мосты… Все перемешалось в Юлькиной голове, и состояние неистощимого восторга не покидало ее.
Вечерами курортники долго сидели за столиком в ресторане, обмениваясь впечатлениями и ломая голову над тем, что же выбрать и записать в листок заказов на завтра из широкого ассортимента блюд. Чего только не было в меню! Разнообразные мясные блюда, куриные, вегетарианские. Одной только рыбы насчитывалось семнадцать видов. Юлька просто отрывалась, неизменно выбирая рыбу и овощи. Правда, однажды, по совету мужчин, она заказала себе свиное колено, которое оказалось таким огромным и мясистым, что накормило бы пятерых и еще осталось бы. Из Юльки же едок был никакой.
