Конечно, он был образцом вежливости; обаяние дано ему от природы. Однако я чувствовала его нежелание находиться в этой компании. Мне стало немного неудобно из-за этого, но ведь он мог здесь пригодиться…
Я нагнулась к нему и шепотом проинструктировала:
— Поговори с мисс Эклз об убийстве.
С того момента, как мы сели за столик, ее взгляд все время возвращался к Майло, поэтому я была уверена: ему она с радостью расскажет все, что знает. Если ее сестра и мистер Харкер и вправду имели какую-то связь, у Майло есть шанс выяснить это наверняка.
Он вздохнул с нетерпением, но в следующее мгновение уже завел с ней беседу. Майло быстро достиг успеха — это можно было определить по частому хриплому смеху мисс Эклз, но вот только о чем конкретно они говорили, в шуме ресторана я не слышала.
Все участвовали в приятной поверхностной беседе, но когда принесли основное блюдо, я уже не могла сдерживаться и постаралась что-то выяснить.
— Вчера я беседовала с миссис Баррингтон, — произнесла я громко, дабы непринужденно перейти к разговору об убийстве. — Кажется, она идет на поправку.
— Бедняжка, — сказала Мэйми. — Как же мне ее жаль! Ведь это просто ужасно — потерять кого-то вот так…
— Я не очень хорошо знала мистера Харкера, — обратилась я к мистеру Фостеру. — Каким он был?
— Боюсь, я тоже плохо его знал, — признал мистер Фостер. — Мы друзья с мистером Баррингтоном, но в компании мистера Харкера я бывал очень редко… Он казался славным малым.
— Несколько раз мы ужинали у Баррингтонов в его компании, так что в каком-то смысле знали его, — заговорила Мэйми. — Мистер Харкер был очень тихий, я часто забывала, что он в комнате… Пока он не вставлял какую-то нелепую фразу, из-за которой все напрягались.
— Мэйми, — предупреждающе — и нежно — произнес мистер Дуглас-Хьюз, — не стоит это ворошить.
— Я и не собиралась, Сэнди, — отозвалась она. — Но после твоих слов просто обязана, иначе все умрут от любопытства.
— О да, — вставила я беспечно, — скажите же нам!
— Действительно, — подхватил мистер Фостер. — Нельзя выдать что-то подобное, а потом просто замять. Нам всем интересно.
Я увидела, как мистер Дуглас-Хьюз едва заметно пожал плечами: Мэйми расскажет свою историю, а он больше не станет возражать. В его взгляде читалось смирение любящего, и я в очередной раз изумилась, как очевидны их взаимные чувства.
— Это случилось за ужином несколько недель назад, — начала Мэйми. — Вы, мистер Фостер, тоже были там, хотя, возможно, сидели слишком далеко и ничего не слышали. Мы все восхищались драгоценностями миссис Баррингтон, как вдруг мистер Харкер во всеуслышание произнес, что ей такая коллекция не нужна и было бы лучше отдать ее кому-то по-настоящему нуждающемуся.
Я застыла с вилкой в руке и перевела взгляд на Майло. Он без интереса смотрел на свой бокал, но все же я достаточно хорошо его знала, чтобы понять: он слушает очень внимательно.
— Полагаю, мистер Харкер хотел выразить позицию по этому поводу, — продолжила Мэйми, — но всем нам стало очень неловко… Конечно, это мило с его стороны — переживать о нуждающихся, и как раз это его и характеризовало.
Я взглянула на Марджори Эклз. На ее лице мелькнуло странное выражение — и тут же пропало. Я даже засомневалась — не показалось ли мне это?
— Бедняга Джим всегда был горазд ляпнуть что-нибудь не то, — сказала она; за ненатуральным дружелюбием в ее голосе читалось напряжение. — Впрочем, он был очень мил. Мне жаль, что его больше нет.
Возможно ли, что Марджори была в него влюблена? Вряд ли. Такая девушка, как она, совсем не подошла бы мистеру Харкеру — и наоборот. Впрочем, бывает всякое.
— Мне он всегда казался славным малым, — вставил мистер Фостер и бросил взгляд на Марджори — похоже, он хотел ее утешить. Очень мило с его стороны, хотя она и не обратила на это особого внимания.
Я поднесла к губам стакан воды и посмотрела на Мэйми: она медленно подняла брови и едва заметно кивнула в сторону двери.
— Думаю, мне нужно в дамскую комнату, — сказала она. — Прошу меня извинить.
— Я пойду с вами, — отреагировала я на ее намек. — Нужно немного освежить макияж.
Джентльмены вместе с нами поднялись на ноги, а после я последовала за Мэйми в уборную. У длинного туалетного столика вдоль стены стоял ряд красных обитых атласом стульев. На одном из них сидела женщина и подкрашивала губы. Вслед за Мэйми я села на стул, а затем достала из сумочки свою пудреницу. Мы принялись пудрить носики, пока женщина с помадой не покинула комнату.
Дверь закрылась, и Мэйми возбужденно повернулась ко мне.
— Мне не хотелось говорить это при всех, но на самом деле я вспомнила еще одну деталь, которая очень меня обеспокоила… Это было на том же ужине. До того как мистер Харкер заговорил — ну, скажем, о благотворительности, — он сболтнул еще кое-что… — Тут Мэйми блистательно изобразила британский акцент: — «Все это больше походит на вещи, которые мужчина дарит своей любовнице, а не супруге. Не нужны вам такие украшения, тетя Серена».
Я невольно подняла брови. Это был весьма любопытный комментарий.
— А уже затем мистер Харкер сказал, что лучше бы пожертвовать их нуждающимся. Думаю, ей было неудобно это слышать.
— Так, а что это были за украшения? — спросила я как бы невзначай.
— Уже не помню… Ожерелье, кажется. Помню только, как забавно выглядела миссис Баррингтон, когда он это говорил. Да, мистер Харкер ее задел. Думаю, его глупая ремарка о любовнице заставила ее покраснеть, а может, дело именно в этом оскорбительном намеке на то, что благотворительность — гораздо более достойное применение для денег. В любом случае, ни то ни другое не стоило говорить за ужином.
— Все это очень интересно, — произнесла я медленно, прокручивая новости в уме.
Странно, что мистер Харкер приравнял украшения ко всякому подарку, которые мужчина мог бы подарить любовнице, и это так сильно задело миссис Баррингтон. Возможно, это была обыкновенная гневная вспышка, а возможно, за этим стояло нечто большее…
Сама миссис Баррингтон об этом инциденте не рассказывала, а мне захотелось узнать, не шла ли в тот вечер речь о какой-то из пропавших драгоценностей. Позже я спрошу у нее сама.
— Я хотела рассказать вам, но не за столом. Подумала, что будет очень неловко упоминать о любовницах… — Мэйми внезапно осеклась и тут же залилась краской. — Ох и распустила же я язык…
— Вы видели фотографию, — поняла я.
— Да. Не люблю эти жуткие газеты со сплетнями, но слышала о снимке. И вот ляпнула — сразу после того, как вспомнила о словах мистера Харкера… Надеюсь, я вас не обидела.
— Нисколько. — В том, что Майло не мог держать себя в руках, ее вины не было.
— Это не мое дело, — сказала она. — Хотя я знаю, каково это, когда пресса перемывает тебе косточки… Если захотите поговорить об этом, я всегда готова выслушать.
