— А вот мистер Баррингтон мог бы это сделать, — предположила я. — Раз его не волновала судьба племянника и он знал о кражах, он мог воспользоваться шансом и отомстить. Или же он злился на бестактность Харкера… Ну а с другой стороны, мистер Харкер всю жизнь доставлял неприятности. Так почему мистер Баррингтон решил бы убить его именно сейчас? Удобный случай?
Майло счел это неубедительным.
— На балу лорда Данмора? Он мог запросто убить его где угодно. Это и удобнее, и риск быть пойманным меньше.
Я не могла не согласиться с таким взглядом.
— Это было весьма рискованно, ведь так? — И тут у меня внезапно возникла новая идея: — А почему убийца был уверен, что это сойдет ему с рук? На втором этаже находилось полно людей. Что, если он убил, воспользовавшись возможностью, и заранее ничего не планировал?
— В этом есть смысл, — согласился Майло. — Думаю, мы можем утверждать, что заранее убийство никто не продумывал.
— И вряд ли это сделал Найджел Фостер, — сказала я, желая пройтись по всем подозреваемым. — Как-то они с мистером Харкером были связаны, но мотива я не вижу. К тому же с чего бы ему рисковать своей карьерой ради нескольких драгоценностей?
— К тому же убийство — это неспортивно, — сухо добавил Майло.
— Но вот что странно… — Я рассказала ему о «потерянной сережке» и мистере и миссис Дуглас-Хьюз. — Но если никто никакой сережки не терял, что искал мистер Дуглас-Хьюз?
— Может быть, он спрятал браслет, а позже вернулся за ним.
— Нет, — возразила я. — Дуглас-Хьюзов я подозревать отказываюсь.
Майло снисходительно улыбнулся:
— Значит, Сэнди и его прекрасная супруга вычеркнуты из списка подозреваемых по твоей личной милосердной воле. Я уже говорил тебе, дорогая: нельзя «извинять» людей и не подозревать их лишь потому, что тебе они симпатичны.
— Интуиция, — пояснила я игриво.
— Вот оно что.
— Мистер Дуглас-Хьюз очень респектабельный джентльмен. Не могу представить, чтобы он оказался замешан в такой грязной истории. А Мэйми… Ну, она же так мила и изящна! Нет, — заключила я решительно, — я совершенно уверена: ни один из них убийцей быть не может.
— Признаю, для американки миссис Дуглас-Хьюз очень обаятельна. Но о ее прошлом мы почти ничего не знаем. Все эти ревю — рассадник грязных секретов. И у мистера Дуглас-Хьюза наверняка очень много личных тайн. Джеймс Харкер запросто мог узнать о какой-то из них.
— Им и так уже промыли косточки в прессе. Одним секретом больше…
— Люди убивают и за меньшее.
— Майло, сегодня ты ужасно прагматичен.
На его лице появилась улыбка:
— За это меня укоряют в первый раз в жизни, моя дорогая.
Принесли кофе. Пока не ушел официант, мы сидели в уютной тишине.
— Очень приятная комната, — сказала я, попивая кофе и осматриваясь.
Наши глаза встретились: Майло смотрел на меня, не отводя взгляда, и мне пришлось побороть трепет в груди…
— С домом ни один отель не сравнится. Мне не терпится вернуться обратно в мягкую постель, к любящей жене… Как долго я должен здесь оставаться?
Когда он смотрел таким взглядом, было очень сложно сопротивляться чувствам… Как же сильно я его люблю!
— Не знаю, — ответила я, воскрешая в памяти принятое решение. — Мне нужно время, чтобы все обдумать, но если говорить начистоту, возвращаться к этому не хочется. Уверена, ты понимаешь, как все это неприятно.
— Позволишь рассказать тебе, что произошло?
Я посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, насколько искренне он настроен.
— Ты будешь честен?
— Да.
— Лучше горькая правда, чем сладкая ложь, Майло.
— Я дам тебе правду. — Майло поставил бокал на стол и повернулся ко мне. — Один поцелуй. И больше ничего — ни до, ни после.
— Почему ты ее поцеловал? — спросила я мягко.
— Я не целовал. Это она меня поцеловала. Я не думал, что она это сделает.
— И ты, бедняжка, не смог ее остановить, — произнесла я язвительно.
— Позволь закончить.
Я махнула рукой: пожалуйста. Было сразу понятно, что его история курам на смех. Но я позволила ему оправдаться.
— Они сделали снимок в самый удобный для них момент — как только она поцеловала меня, я сразу же отпрянул. Я тут же отвез ее в отель и с тех пор ни разу не видел. Больше ничего не было. Все, что говорили до, — это просто слухи. И она сама начала им верить.
— А как ты вообще оказался с ней рядом? Ты же говорил, что едешь в Бедфордшир.
— Я и поехал в Бедфордшир. Я встретил ее на вокзале, а там она попросила меня составить ей компанию и немного выпить. Мне показалось, что ничего плохого это не сулит.
Я вздохнула:
— Ты же понимаешь, я не поверю в то, что ты не знал ее намерений — она же так явно показывала свой интерес.
— Зато у меня к ней не было никакого интереса. Думаю, именно это имеет первоочередное значение.
— Нет, Майло, — сказала я. — Первоочередное значение имеет то, что ты не видишь в своем поведении ничего дурного. Даже если твое сомнительное описание произошедшего — правда, даже если ты всего один раз поцеловал ее — это не играет роли. Даже если случилось, по твоим словам, дикое недоразумение, это не отменяет того факта, что тебе все равно, как ситуация выглядит со стороны.
— А почему это должно меня волновать? — отозвался Майло. — С чего мне заботиться о том, что кто-то там может подумать?
— Потому что для меня это важно, — объяснила я, стараясь говорить спокойно. — Я уже устала от того, что выгляжу как дурочка. Знаю, что говорят: бедняжка миссис Эймс страдает и молча терпит, пока ее муженек вместе со своими любовницами галопирует от газеты к газете. Но я не стану терпеть молча. Больше не могу.
— Я же говорю: все это ничего не значит.
— Нет смысла повторять это снова и снова, — произнесла я устало. — Раз ты не в состоянии понять, почему мне не нравится, что ты ужинаешь, целуешься и что там еще делаешь с другими женщинами, то нам больше не о чем разговаривать.
Я поставила кофе на столик и поднялась. Майло встал следом.
— Эймори, это смешно.
— Утром я виделась с мистером Ладлоу, — сказала я внезапно. Я не собиралась говорить о том, что одним из неприятных вопросов, которые я решала все утро, был визит к нашему юристу, но сейчас настал подходящий момент. — Решила, что тебе лучше знать об этом: на консультации он подобрал мне… варианты на будущее.
Эта новость застала его врасплох: в его лице я распознала удивление, которое Майло, как всегда, сразу же постарался скрыть.
— Не говори, что ты серьезно об этом думаешь.
