Маг наконец-то закончил манипуляции с кровью эльфа и протянул мне наполовину заполненную прозрачной жидкостью пробирку.
Фу, мерзость!
В пробирке оказался спирт. После того как огненный ком наконец-то прижился в желудке, я прикрыл глаза и постарался понять, где находится мой новый подопечный. Чувство было двойственным. Меня тянуло одновременно влево, а также вправо и вверх.
Нет, с таким экспериментами нужно заканчивать.
Уже повернувшись к магу и Юлию спиной, я понял, что упускаю нечто важное.
– Мэтр, – развернулся я обратно, – вы что-то выяснили?
– Ром, тебе нужно спешить, – проворчал Юлий.
– Будешь своим подчиненным указывать, – огрызнулся я, сам не понимая причин своего раздражения. – Мэтр?
Маг покосился на злобно скрипнувшего зубами Юлия и начал быстро рассказывать:
– Она не душелов и, как по мне, вообще не имеет магического дара.
– Не понял.
– Я и сам не понимаю. Гномиха была лишь ментальным посредником. И еще… – Маг чуть помялся, явно не доверяя собственным суждениям. – Мне не доводилось слышать о таких бурхах. Ты видел, как они словно проросли в грибницы?
– Да. И что это значит? Кто настоящий кукловод?
– Понятия не имею, – неожиданно разозлился маг. – Мне все равно не позволят перевезти тело в город. Всем…
– …плевать на твою магическую науку, – закончил за мага Юлий, – Все, хватит болтать, как две торговки. Бегом, Ром, если ушастый уйдет и сдохнет на своем скотском дереве, я лично выну из тебя душу.
Глава охраны явно потерял остатки терпения, так что возражать стало слишком опасно. Махнув рукой Этне, я побежал вслед за Сором и Либуром, которые сорвались с места еще при первых звуках рычащей речи начальника.
До основания таули было не меньше трехсот метров, так что к финишу я добежал сильно запыхавшись.
– Слабоват ты что-то, герой, – хохотнул Либур, глядя, как я прислонился к бугристой поверхности огромного корня. – Твоя подружка бегает шустрее.
– Она еще классно целуется, – отдышавшись, ответил я. – Хочешь попробовать?
– Не, – совершенно не смутился весельчак, – лучше я руваха поцелую.
В чем-то он прав, действительно лучше приласкать дико ядовитую местную разновидность летучих мышей.
Мы хоть и достигли выглядывающей над поверхностью земли части корневой системы таули, до самого ствола нужно было пробежаться еще метров сто. Но подниматься вверх мы начали практически сразу. Либур сначала бежал по земле, а затем внезапно прыгнул на покатую стенку корня, поднявшегося уже метра на четыре.
Лишь последовав его примеру, я смог рассмотреть, что почерневшие наросты и трещины в коре образуют довольно удобную лестницу. Почти сразу эта лестница вывела нас на верхушку корня, и дальнейший подъем стал чуть менее пологим, пока мы не достигли ствола. Сам ствол для нас давно превратился в бесконечную стену. Даже естественное закругление заметить было очень трудно.
Корень уже поднялся на высоту метров тридцати и впереди сливался с вертикальной стеной черной коры. Это ничуть не смутило Либура. Он свернул направо и вывел нас на винтовой путь, явно ведущий вокруг ствола.
Через двадцать минут прогулка перестала быть легкой и интересной. Нельзя сказать, что лестница была похожа на козью тропку, но до комфортного подъема ей было ох как далеко. Временами мой мозг и начинавшие дрожать ноги получали облегчение, когда путь нырял внутрь ствола. Вряд ли эти огромные червоточины уходили слишком глубоко в тушу таули, особенно учитывая его объемы.
Еще минут через десять Либур остановил наш марш-бросок и устало присел на ровную поверхность. Что уж говорить обо мне.
Действительно, нужно что-то делать со своей физической формой.
– Мы достигли нижнего уровня ветвей, – спокойно сказал наш проводник и вопросительно посмотрел на меня.
Нижнего уровня ветвей?
Сосредоточившись на подъеме, я перестал отслеживать обстановку и только сейчас осмотрелся. Справа и слева от меня зияли две пропасти, а впереди вдаль уходил огромный, не меньше пятидесяти метров в ширину, мост. Понятно, что это не мост, а ветвь таули, но было очень похоже.
Причем то, что я видел, являлось лишь верхней кромкой гигантской ветви. На живых таули всю перспективу наверняка скрывала густая листва, а здесь пространство было оплетено лишь редкой вязью черных ветвей разной толщины. Это плетение позволяло хорошо осознать всю глубину возможного падения.
Не скажу, что страдаю от акрофобии, но это смотря с чем сравнивать. Одно дело героически подойти к краю крыши десятиэтажного дома, а другое – смотреть вниз с высоты явно не меньшей, чем пара сотен метров. У меня во рту моментально пересохло. Мысль о фляге тут же навела на еще одну – более важную. Не вставая, я прикрыл глаза и постарался почувствовать Феликса и эльфа. Отзыва от человека не было, а вот ушастый ощущался высоко над головой. Но все равно чересчур близко. Высотная обстановка не способствовала желанию слишком уж приближаться к эльфам.
– Теперь идем медленнее.
– Как скажешь, – равнодушно пожал плечами Либур.
Дальше наш путь стал намного удобнее. Ветви и участки вертикального ствола постепенно преображались в нечто ажурное и многоуровневое. Мостики, подъемы, винтовые лестницы и короткие тоннели чередовались друг с другом, уводя нас все выше и выше. Теперь даже Либур начал сомневаться в выборе пути, но нам подходило все, что вело вверх, так что заблудиться шансов не было.
В такой странной обстановке мне было трудно осознать, насколько мы поднялись, но казалось, что еще метров на сто, не меньше. И тут накатило ощущение беспокойства.
– Стоп, – скомандовал я своим спутникам, и они охотно подчинились.
Даже Этна выглядела немного усталой.
– Что там? – поинтересовался неугомонный Либур.
– Не уверен, но лучше мы подождем здесь.
– Как скажешь, ты сейчас главный.
В ответ я лишь неопределенно хмыкнул и устало присел на ступеньку винтовой лестницы. Подопечный эльф чувствовался довольно близко. Пока ему ничто не угрожало, но смутное беспокойство не проходило. Было такое впечатление, что он либо задумывает, либо уже приступил к чему-то очень опасному.
Наше ожидание было недолгим – через пять минут меня пронзило острое предчувствие беды. Я в безопасности, Феликс далеко, поэтому вариантов не так уж много – ушастый таки влип.
– Бегом! – громким шепотом скомандовал я и первым побежал по винтовой лестнице.
Когда мы выскочили в некое подобие огромного зала, давящее чувство опасности стало запредельным.
Интересное место.
Казалось, будто кто-то срезал центральный ствол, пустив боковые ветви в виде гигантского шатра. Прямо внутри исполинского пенька были вырезаны скамьи большого амфитеатра, а в центре этого цирка находилась ажурная беседка. Составляющие ее ветви росли из расчерченного годовыми кругами центра. Самым странным было то, что беседка, в отличие от всего таули, была коричневого цвета. Впрочем, и на ней листьев тоже не наблюдалось.
