Рина все же оправдала мои надежды на ее разумность. Она нахмурилась и кивнула:
– Хорошо, завтра же утром улечу с проверкой одного нашего филиала. Сколько мне нужно отсутствовать?
– Как можно дольше.
– Могу обещать только десять дней.
Ну хотя бы так. Я не знал, что говорить дальше, но, к счастью, меня спас Лакис. Орк вошел в столовую с видом распорядителя Колизея, сообщающего гладиатору о выходе на заведомо безнадежный бой:
– Ром, там прибежал Талий. Говорит, что это очень важно.
Кивнув орку, я перевел взгляд на Рину.
Моя девушка горько улыбнулась и положила обе ладошки на мои щеки.
– Рома, мой покойный отец говорил, что нет таких потерь, которые нельзя пережить. Второй раз в своей жизни я осознаю, что он не прав. Пожалуйста, встреть меня у трапа паролета живым и здоровым.
– Хорошо, – кивнул я, понимая, что абсолютно не верю в исполнение своего обещания. – Через десять дней мы увидимся в воздушном порту.
Подарив мне долгий поцелуй, Рина резко отстранилась и быстро вышла из столовой.
Не давая мне передышки, Лакис втащил внутрь взъерошенного репортера. Один взгляд на эту компанию вызвал во мне убежденность, что события стремительно закручиваются в тугую спираль, которая в любое мгновение может развернуться очень опасным вихрем.
– Давай, акула пера, жги, – встретил я репортера показным энтузиазмом.
– Что? – Юноша вмиг растерял свой настрой.
– Выкладывай, что узнал.
– Про самого мага не очень много. У него два десятка учеников, но держит он их в черном теле. Обычно ученики магистров живут и столуются во дворцах своих учителей, а эти вынуждены ютиться в наемных квартирах. Но терпят, иной возможности пробиться наверх у них нет. Из академии дорога либо в ученики магистров, либо мастерить дешевые артефакты.
– Ты уходишь в сторону от главной темы, – одернул я писаку.
– Извините. В общем, во дворце дин Ворса, кроме него, никто не живет.
– Самого мага хватит с головой, – раздраженно высказался я.
– И в этом месте мы подходим к самой главной новости, ради которой я прибежал так поздно, – театрально прищурился репортер.
– Не тяни.
– Сейчас дворец пуст, потому что Глен дин Ворс позавчера покинул Вадарак-ду. Он отправился на заседание совета магов Содружества. – Возбуждение Талия было вполне оправданным. Ведь он верно угадал причину, по которой мне нужна информация о маге.
– Не понял, – тупо уставился я на сияющего репортера, который тут же увял, расстроенный такой реакцией на его слова. – В смысле уехал?
– Нет, улетел, – машинально ответил Талий.
– Ты уверен?
– Д-да, – выдавил из себя репортер. – Мой друг Велисар ведет колонку магической жизни и постоянно таскается за академиками. Однажды его чуть не сожгли прямо под окном любовницы молодого мага.
– Не отвлекайся, – опять вернул я репортера в нужное русло разговора. – Не может такого быть, чтобы прошлой ночью дин Ворса не было в городе.
– Его не было. Это точно.
Я задумался.
Ну и что теперь делать? Может, светляк ошибся и магистр не имеет к убийству моего клиента никакого отношения, но напарница тоже привела меня именно к этому дворцу. С другой стороны, Этна-Ольха уже лет десять как не в себе, а о невиновности магистра говорит железное алиби, хотя…
Неожиданная мысль заставила меня внимательно посмотреть на репортера.
– Талий, а ты, случайно, не поинтересовался у своего друга, куда и когда за последнее время летал наш маг?
– Конечно. – Медленно, как кролик под взглядом удава репортер полез во внутренний карман сюртука за записной книжкой.
Вчитавшись в записи, Талий выдал несколько дат. Получалась интересная схемка. Со слов Эрия, его первый деловой партнер погиб двадцать семь дней назад. А второго прикончили в другом городе двенадцать дней спустя. Все сходилось. Из меня детектив как из горняка балерина, но даже моих убогих дедуктивных способностей хватало, чтобы понять – три железных алиби вкупе дают их полное отсутствие.
– Так, Талий, теперь самый важный вопрос.
От усердия репортер напрягся, как бегун перед стартом.
– Ты знаешь, когда магистр возвращается домой?
– Да, – едва дождавшись конца вопроса, ответил журналист, – завтра вечером прилетает паролет академии, и на нем вернутся летавшие на совет магистры.
– А личного паролета у дин Ворса нет?
– Нет, – с непрошибаемой уверенностью ответил Талий.
– И наконец, после самого важного вопроса самое важное задание.
– Я готов на все…
– Это хорошо, – по-доброму улыбнулся я. – Так вот, в ближайшие десять дней ты забиваешься в самую узкую щель из всех возможных и очень тихо сидишь там. Даже дышишь через раз. Ты задавал слишком опасные вопросы и можешь пострадать.
– Мои друзья… – попытался возразить юноша.
– Твои друзья сдадут тебя, как только маг начнет наматывать клубки из их внутренностей.
От яркой картинки, нарисованной богатой фантазией, Талий испуганно икнул, но неугомонная натура репортера взяла верх:
– Я сделаю это из уважения к вам, но, если все закончится хорошо, вы ведь расскажете мне, что здесь происходит?
– Если все закончится хорошо, я расскажу тебе такую историю, от которой и ты, и те, кто прочтут твою статью, месяц не сможете спокойно спать.
Глаза репортера загорелись, как магические лампы.
Да уж – он безнадежен.
– Все, беги отсюда и помни: десять дней.
– Конечно! – крикнул Талий и пулей вылетел из столовой.
А я посмотрел на часы и увидел, что до прилета магистра времени много, а вот до конца этой ночи слишком мало.
– Лакис, – обратился я к другу, который просидел весь разговор с репортером за обеденным столом. – Ты нашел место, где мы с гномом сможем залечь? И кстати, где его носит?
– Я все нашел, Ром, а Кравай уже пару часов как сидит у себя. Просто мы не хотели тебя будить, – ответил на мои вопросы орк и тут же ухватился за мою оговорку. – Что значит «мы с гномом»?
– То и значит, – по-доброму посмотрел я на орка. – Ты с нами не пойдешь.
– Так не пойдет, Ром, ты не…
– Лакис, – оборвал я возмущения друга, – ты забываешь, что живешь не один и теперь сестра есть не только у тебя. Мы давно стали семьей, очень необычной, но все же семьей. Поверь, за безопасность Несты волнуюсь не только я, но и это бородатое недоразумение.
– Неста не маленькая девочка… – все же попытался дальше гнуть свою линию орк, и было странно смотреть, как звероподобный здоровяк замолкает от одного жеста человека, который на три головы ниже его и на полсотни килограммов легче.
