Он галантно подал мне руку, помогая выбраться из машины, расплатился с водителем и повел меня к крыльцу.
– Женя, мы будем одни? Или еще кто-то будет?
Эта мысль вертелась у меня в мозгу всю дорогу, и лишь сейчас я осмелилась ее озвучить. Хотя была уверена в ответе на девяносто девять процентов.
Сбежнева тем не менее мой вопрос обескуражил. Или, по крайней мере, застал врасплох.
– Я думал, нам будет интереснее вдвоем, – сказал он виновато. – Послушай, Олеся… У меня, кроме Антона, никого не было. А звать этих… – он пренебрежительно махнул рукой, перепачканной в муке, куда-то в сторону, – я не хочу. Ты уж прости. Зачем я буду приглашать эту толпу, если за все время, кроме пинков и щелбанов от них не видел?
Я решила, что это вполне резонно, и мы закрыли эту тему.
Женя проводил меня в гостиную, а сам помчался на кухню, пропыхтев, что у него горит духовка. Я уселась на диван, потрясенно разглядывая накрытый стол. Мама дорогая, и это он все сам приготовил?! Да тут не то, что весь наш класс накормить можно, здесь целая дивизия солдат может неделю питаться! Стол буквально весь заставлен угощениями, от вида которых у меня тут же началось обильное слюноотделение.
Одних салатов было пять видов, помимо этого – нарезка из ветчины, бастурмы, буженины, балык, грибы в сметане, усыпанная укропом форель, запеченная в фольге, мясные и рыбные рулеты, язык в желе, баклажаны с тертым сыром и чесноком, фаршированный перец и многое другое. В конце стола громоздилась массивная ваза, доверху заполненная фруктами.
– Женя, возвращайся скорее, а то я захлебнусь слюной, – пробормотала я, включая телевизор. – Или съем собственную руку.
Вскоре он вернулся с кухни, неся на широком подносе вишневый пирог. Я всучила ему шкатулку и, приняв ответный поцелуй за подарок, стала накладывать салаты.
– Ты не перестаешь меня поражать, – сказала я, пробуя «Цезарь». – Просто супер, очень вкусно!
Женя робко улыбнулся. Сам он почти не притронулся к еде. Откупорив бутылку с красным вином, он разлил его по бокалам на длиннющих ножках.
– За тебя, – сказала я.
Женя сделал крошечный глоточек, застенчиво пояснив, что алкоголь в больших количествах ему противопоказан по здоровью.
Наевшись, я поинтересовалась:
– А почему твой отец не с нами?
Женя смутился. Ковырнув вилкой развороченное тельце форели, он ответил:
– Мы с ним уже посидели. Просто он… ну, не очень любит компании.
«Даже когда компания – твой собственный сын и его знакомая девушка?» – хотела съязвить я, но вовремя удержалась. Женя мог воспринять это как обидную шпильку.
– Он сейчас работает, – словно оправдываясь, проговорил юноша. У нас в сарае… нечто вроде лаборатории.
– О, – оживилась я. – Он тоже скульптор? Лепит что-то?
– Вроде того, – уклонился от прямого ответа Женя.
– Ты покажешь мне свои работы? Мне жутко интересно, – призналась я, и он с улыбкой кивнул. Я давно обратила внимание, что он весь преображался, когда речь заходила о его хобби. Как давно заброшенная картина, которую освежили новыми красками. Или затухающий уголек, который вспыхнул пламенем от дуновения ветерка. И пусть этим ветром (или красками) буду сегодня я. Ведь, по сути, все это время парень жил, как отшельник, наедине со своими учебниками и глиной с пластилином…
Мы сидели, оживленно болтая о всякой чепухе, и все было замечательно.
Пару раз мне позвонил отчим, но вызов постоянно срывался, а я не стала перезванивать. Пошел он на хрен.
– Теперь пирог, – объявил Женя. Он быстро организовал чай, а я, лениво развалившись на диване, пялилась на экран телевизора.
«Сегодня ты обожралась, корова» – подумала я и хихикнула. Да, после такого плотного ужина мне придется неделю в фитнесс-центре потеть. Или сесть на диету.
Снова затренькал мобильник, и я, увидев, что снова звонит отчим, рявкнула с неприкрытой яростью:
– ЧТО?! Что вам надо? Я в гостях!!
– …жай! – услышала я едва различимое сквозь помехи. Казалось, этот долбаный Андрей Алексеевич находился не в двадцати километрах от меня, а как минимум в Антарктиде.
– Что?!
– …скорее! Быстро домой!!! Олеся! Ты где?! – ревел он, и я, скривившись, отодвинула руку с телефоном – его мерзкий голос спицей впивался прямо в мозг.
– Я отпросилась у мамы. И я приеду тогда, когда сочту нужным, – отчеканила я, сбросив разговор. Подумав, я перевела входящий сигнал на бесшумный режим.
– Что-то случилось? – с беспокойством спросил Женя, но я покачала головой.
– Это происходит постоянно. Не бери в голову.
Сбежнев начал раскладывать куски пирога по блюдечкам.
Я молча отхлебывала ароматный чай. К тому времени закончилась реклама, которую сменил вечерний выпуск новостей.
– Олеся, я все хотел тебя спросить… – заговорил Женя. – Знаешь…
«…Как сообщили в пресс-службе прокуратуры города Москвы, сегодня утром был найден исчезнувший накануне автомобиль, в котором была обнаружена семья Власенко… Его извлекли из реки…»
Я поперхнулась. Вытерла рот, уставившись круглыми глазами в телевизор.
Женя с заторможенным видом проследил за моим взором. Его рот раскрылся, словно ковш экскаватора, только вместо земли или щебня там был кусок непрожеванного пирога.
«…Все трое были убиты и обезглавлены. Напоминаем, что Денис Власенко фигурировал в уголовном деле по факту убийства Хлебникова Антона в качестве подозреваемого… Но на днях Власенко выпустили из-под стражи, оставив под подпиской о невыезде… В настоящее время обвинение в убийстве Хлебникова никому не предъявлено…»
Я почувствовала, что все чудеса кулинарии, включая вишневый пирог, так и просятся из меня наружу. Словно тоже хотят послушать, что же там такого случилось с Денисом и членами его семьи…
Я встала из-за стола.
– А… где их головы? – неизвестно зачем брякнул Женя. Он дожевал пирог и облизал пальцы.
– Мне… мне надо идти, – пробормотала я, понимая, что еще немного – и меня вывернет наизнанку.
Карман в джинсах ожил от вибрирующего телефона, и я вытащила его. На этот раз звонила мама. Если она хочет предъявить мне претензии по поводу наших отношений с отчимом, то это напрасная трата времени, решила я.
– Да, мама, – каменным голосом проговорила я.
– Олеся… Олеся, доченька.
Услышав ее задыхающийся, преисполненный паники голос, я похолодела. Что там произошло?! Что-то с отчимом? Или, не дай бог, с мамой?!
– Олеся, папе плохо… Андрею… Приезжай скорее, дочка… У него пена изо рта…
Я выдохнула, чувствуя невероятное облегчение и вместе с тем укор совести.
