Но деваться мне уже было некуда. Родилась Лиза, и я «погрузилась» в дочку без остатка… Я довольно быстро освоилась в Швеции, выучила язык, в дальнейшем собиралась найти себе работу…
– Рагозина! Ты спишь? – раздался у меня над ухом голос Юрки.
– Задумалась…
– Красивым женщинам думать вредно, – подмигнул мне Юрка. – Давай-ка, Рагозина, я тебе салатика с рыбкой на тарелку положу и винца налью.
– Примитивный ты человек, Cвирня! – вздохнула я. – У меня – проблемы и депрессия. А ты мне салатик предлагаешь!
– А я что, не понимаю?.. Но отвлекаться-то как-то надо.
– Не получается.
– А ты постарайся, и все получится.
Разубеждать Юрку – тратить понапрасну время. Лучше промолчать.
Я уткнулась в свою тарелку. Салаты Антонина всегда готовила на славу, и мы наперебой высказывали ей свои комплименты как отличной хозяйке.
После обильных тостов за наше школьное братство, обменов информацией – какие у кого перемены и планы, – Юрка наклонился ко мне и прошептал:
– Ты мне сегодня категорически не нравишься!
– Ничем не могу помочь. Я и сама себе не нравлюсь.
– Я не в том смысле.
– Я поняла, в каком. Не парься, Юр. Если я тебе порчу радужную картинку, можешь отсесть от меня или выйти на балкон к Шурыгиной. Там, кажется, байки травят. Ржут, как лошади.
– Обижаешь, Рагоза. Я помочь тебе хочу. Всей душой!
Свиря был пьян в стельку. Я вздохнула: и зачем я сюда приперлась? В надежде, что отвлекусь от своих проблем? Пока это получается у меня плохо. Может, распрощаться со всеми и уйти?
– Ты мне только скажи! – напирал на меня Юрка. – И я все для тебя сделаю! А, Таш? Ты не копи в себе. Люди-то вокруг на что тогда?
От него несло перегаром. Усы его поникли.
– Ты же знаешь мою проблему, – тихо сказала я. – Лиза там, в Швеции, и я не могу привезти ее сюда. По этим гребаным шведским законам!
– Так тебе чего надо-то? Адвоката хорошего найти?
– Я уже ходила по адвокатам, по всяким: и по хорошим, и по плохим, и по дорогим, и по бесплатным. Все они наотрез отказываются браться за мое дело. Безнадега это, полная, Юр! Как ни крути! Повеситься мне от этого хочется, ей-богу!
– Слушай, Рагоза! Считай, что адвокат у тебя в кармане. Классный дядька! Из крутых.
Я невольно рассмеялась:
– Откуда у тебя такие знакомые, Юр? Ты, часом, не перебрал?
– Опять ты на меня бочку катишь, Рагоза! Не веришь мне, подкалываешь… Ну что ты за человек такой… А ведь я правду говорю! Я недавно с этим адвокатом познакомился, неделю тому назад. От бандитов его спас!
– Каким же образом? Уложил всех в перестрелке или в честном рукопашном бою?
Но Свирня на мою насмешку никак не отреагировал.
– Я и сам толком сперва ничего не понял. Шел по улице, смотрю: из машины человек выходит, идет к подъезду, а за ним – двое. Я смотрю, наблюдаю, но ничего не делаю, стою тихо, как будто меня здесь и нет. А эти хмыри вдруг дорогу ему перекрывают и о чем-то говорят и теснят от дома, один, смотрю, нож вынул… Тут я и рванул к ним изо всех сил. Они меня увидели – и врассыпную. А тот мужик стоит и на меня смотрит. Спокойно так, а потом говорит «Спасибо! Похоже, вы меня от смерти спасли». Я ему: «Что уж там! Все нормально». И собирался уйти, а он мне свою визитку сует со словами: «Если я вдруг вам понадоблюсь – позвоните. Я – адвокат и всегда вам помогу». Так что, Рагозина, уступаю тебе этого адвоката. Но не задаром. Так и знай!
– Господи! Юр, и чего ты от меня хочешь?
– Поцелуя.
– Ну… это запросто… – и я чмокнула его в щечку.
– Несерьезно ты ко мне относишься, Рагозина, – с укоризной сказал Юрка. – А я… между прочим… – Но свою мысль он так и не закончил, уткнувшись в рюмку.
– Я, пожалуй, пойду, – cказала я, вставая.
– Торопишься куда-то? – встрепенулся Юрка.
– Да так, устала. Дома дела…
Зазвонил сотовый. По заигравшей мелодии я поняла, что это Вика.
– Слушай! – обрушилась она на меня, как только я выдавила слабое «алло!». – И куда ты, скажи на милость, пропала? Мы приехали, а тебя нет. Даже записки не оставила!
Чувство вины настигло меня с новой силой.
– Прости… у меня тут встреча с одноклассниками, я просто забыла о ней, вспомнила в последний момент и рванула сюда. У нас юбилей вроде, нехорошо игнорировать такое мероприятие.
– Наташ! Ты в таком состоянии, – назидательно сказала Вика. – Что значит – нехорошо? Могла сослаться на головную боль или грипп и остаться на даче.
– Ладно, Вик! – твердым голосом сказала я. – Не будем пререкаться и спорить, разберемся потом, целую, пока. – И, прежде чем она успела что-то возразить, я нажала на «отбой».
– Что-то не так? – спросил меня Юрка, увидев мое исказившееся лицо.
– Все так. Просто небольшое выяснение отношений.
– Выяснила?
– Ага!
– Может, еще посидишь?
Я мотнула головой:
– Не получится.
– Как хочешь. Я тебя провожу.
– Но не до дома!
– Это еще почему нельзя? Тебя бойфренд отвезет?
– На ковре-самолете домчит. Тебе, Юр, надо думать, как самого себя до дома транспортировать без телесных и моральных повреждений, а не обо мне беспокоиться.
– Намек понял. Тогда хоть до лифта провожу.
– До лифта – можно.
Антонина уговаривала меня остаться, но делала она это так вяло, что было ясно – мысленно она уже провожает гостей и приводит квартиру в прежнее, доюбилейное состояние. Ее круглое раскрасневшееся лицо сияло добродушной улыбкой.
– Все так хорошо было! Посидели, пообщались. Редко такие душевные моменты выпадают. Все работа, дела, быт заедает…
Я чмокнула Антонину в щечку, наговорив кучу комплиментов ее салатам и прочим кулинарным изыскам и мотнула Юрке головой: мол, отрывай свою задницу от стула и шлепай со мной до лифта.
Юрка поднялся, покачиваясь, и пошел за мной. Возле лифта Свирня навис надо мной вопросительным знаком и сказал, беря меня за руку:
– Значит, так, Рагозина! Я тебе завтра звоню и даю телефон этого адвоката. Идет?
– Идет! Если только завтра ты встанешь, хотя бы часа в три.
– Я?! – Юрка ударил себя в грудь. – Да в одиннадцать я буду уже на ногах! Как огурчик, проснусь и сразу звякну, так что жди.
Пришел лифт, и я распрощалась с Юркой, с трудом отняв у него свою руку.
Дома я быстренько стянула с себя одежду и завалилась спать, даже не посмотрев на будильник. Какая разница! Все равно, торопиться мне с утра некуда, да и дома дел никаких, разве только в магазин сходить. Мой стратегический запас продуктов был на угрожающе низкой отметке.
