Не любят серебра. Оно причиняет им мучения, но не убивает. У Дика на шляпе серебряная пряжка. Попробовать, что ли, запустить в демона шляпой?..
Обряд вселения демона в тело человека происходит так: демон, называя человека по имени, спрашивает, впустит ли тот его. Человек отвечает: «Да…» Простенько этак, без заклинаний на древних языках, без кровавых жертвоприношений… Ах да, бедняге человеку еще полагается исполнение желания – простого, разумного и скромного. Интересно, что демон считает разумным и скромным желанием?.. Впрочем, до этого вряд ли дойдет, Дик постарается удрать.
Что еще?
Все ученые согласны с тем, что демоны не читают человеческие мысли и не улавливают чувства. Что ж, и на том спасибо!
Демоны отличают правду от лжи, но не так уж искусно. Их можно обмануть.
А вот это и вовсе славно!
Что ж, поглядим, кто кого… И скорее бы возвращался этот бессмертный, а то сухой язык обдирает рот, как напильник.
* * *
После полной темноты свет мучил глаза. Дик остановился, опираясь плечом на стену, и жадно глотал воздух. Только сейчас он понял, какая неимоверная духота стояла в тайнике.
– Пойдемте, ваша милость, нас ждут в моем кабинете. – Сеор Дэмиано старался скрыть раздражение, но это ему плохо удавалось.
– У меня голова кружится! – отозвался Дик тоном барышни, перегревшейся на солнце.
Еще в темнице он решил, что будет изображать бессилие и упадок духа. Но он не ожидал, что голова действительно закружится, а пол предательски закачается под ногами.
– Тут пройти-то – коротенький коридор! – укорил его сеор Дэмиано.
Дик ни на минуту не забывал, что у старого негодяя пистолет. На таком расстоянии не промахнулась бы даже пятилетняя девчонка.
Но торчать в коридоре до старости Бенцу никто бы не позволил, а потому он пополз вдоль стены, не отводя от нее руки и всячески показывая свою слабость. Коридор и впрямь оказался коротким и закончился пыльной темно-зеленой портьерой, занавешивавшей вход в кабинет.
Вот тут Дику стало страшно – насквозь, до потрохов, до позвоночника. Даже в темнице он испытывал скорее гнев, чем отчаяние. Но здесь…
Вот сейчас портьера откинется – и что-то темное, чудовищное поглотит его…
Дик остановился. Отдернуть портьеру было свыше его сил.
– Ну, в чем дело?! – не удержался сеор Дэмиано и сделал несколько шагов вперед.
Что он хотел сделать? Поддержать пленника или втолкнуть его в кабинет? Этого Дик не узнал.
Лысый мерзавец подошел слишком близко? Ну, так сам и дурак!
Вцепившись в толстую пыльную ткань, Дик со всех сил рванул ее.
Упавшая портьера хлестнула сэра Дэмиано по лицу, накрыла его с головой, а сорвавшийся вместе с нею карниз добавил хозяину по макушке.
Хозяин забарахтался, выпутываясь из ткани. Пистолет он уронил.
А Дик рванулся прочь…
Именно рванулся, но не побежал.
Ноги на миг налились свинцовой тяжестью и словно приросли к полу. Но это ощущение почти сразу прошло, и Дик зашагал в дверной проем, который только что прикрывала штора.
Это было жутко и нелепо: собственные ноги, не повинуясь юноше, несли его куда-то. Перед глазами поплыл туман, накатила тошнота.
«Я сплю, – вяло подумал Дик, – мне это снится…»
Он почувствовал, что опускается на какое-то сиденье… и тут все разом изменилось. Желудок перестал завязываться в узел, голова прекратила кружиться, а главное – зрение прояснилось, словно не было тех жутких дней во мраке.
Теперь юноша до мельчайших подробностей видел скромно обставленный кабинет: дубовый стол, два стула (на одном из которых он сидел) и полки с книгами вдоль стен.
А прямо перед Диком зависло полупрозрачное облачко, в котором посверкивали золотистые искры.
Дик попытался пошевелить ногами. Не получилось: ноги были словно парализованы. Дик поднял руку, потер лоб. Рука подчинилась привычно и легко.
Вошел сеор Дэмиано, злобно зыркнул глазами на пленника, но ничего не сказал. Подошел к столу, швырнул на него пистолет. Достал из-за книг два мешочка, развязал их. Дику было видно, что один из мешочков с пулями, в другой – с порохом.
Хозяин дома угрюмо принялся заряжать пистолет (из которого, наверное, высыпался порох, когда негодяй его уронил).
Через мгновение Дику стало не до лысой сволочи с его пистолетом.
Раздался голос – странный, словно обволакивающий пленника со всех сторон. Голос был негромким, задумчивым, без тени враждебности:
– Вы так молоды… Право, мне даже вас жаль. Но я не могу отказаться от того, что начал. Поверьте, это свыше моих сил.
«Ну да, – гневно подумал Дик, – такой хорошенький теленочек, так жаль его забивать на мясо, но жрать-то хочется…»
Некоторое время царило напряженное молчание. А потом правая рука Дика сама собой поднялась, сняла с головы шляпу и отшвырнула в дальний угол.
Серебряная пряжка, последнее оружие…
– Вот так лучше. – В голосе не было злорадства. – А теперь…
Руки Дика поднялись перед грудью, сомкнулись – и в них оказался стеклянный кувшин с водой. С чудесной, желанной водой, прохладу которой ладони ощущали сквозь стекло.
Пленник замер, борясь с желанием припасть к кувшину.
– Не надо бояться, – приветливо успокоил голос. – Это вода, просто вода.
«Демоны не лгут», – напомнил себе Дики поднес кувшин к губам, не сразу заметив, что снова владеет руками.
И руки, вернувшись под хозяйскую волю, не просто тряслись – ходили ходуном. Дик облил водой грудь, а потом уронил кувшин. Тот упал на светлый мягкий ковер.
«Жаль, – подумал Бенц, – славно было бы запустить им в лысую башку этого предателя!»
Но подумал вяло, без ненависти. Острое наслаждение от воды, утолившей жажду, ненадолго отодвинуло прочь ужас того, что с ним собирались сделать.
– Ну что, приступим? – мягко спросил демон.
– Еще чего! – возмутился Дик, опомнившись.
Это были первые слова, которые пленник произнес в кабинете. Они прозвучали хрипло и грубо.
– Молодой человек, – строго обратился к нему хозяин дома, – вы же не станете позорить меня перед гостем своим недостойным поведением? Вы же знаете, что у меня есть способы заставить вас сдержать обещание.
– А нечего из меня барана делать! – отрезал Дик, чувствуя, как возвращаются самообладание и прежний голос. – Мне положено последнее желание, разве нет? Разумное и скромное!
Демон помолчал несколько мгновений – и вдруг разразился громким смехом:
– Вы очень смелый молодой человек! Вы меня не боитесь!
