– Ничего не случилось, – ответила девушка. – Я принесла деньги. Двенадцать коронетов.
И протянула Дику матерчатый кошелек, стянутый зеленой тесьмой.
– Я собрала швей и объяснила, как это выгодно: четыре делера на коронет. Они мне поверили… ну, пришлось их уговаривать, но все-таки… восемнадцать девушек, и я – девятнадцатая. Вот…
Кошелек упал в подставленную ладонь Дика.
– А вот бумага, здесь записано, кто сколько денег внес и кто сколько должен получить. Писала Марта, она хорошо умеет считать.
Дик пришел в себя.
– Я… расписку должен написать. Есть в этом кабаке бумага и чернила?
– В кабаке нет, – откликнулся Отец, – а у меня есть. Как только эта девушка со мной заговорила…
– Я искала шхуну «Миранда», – застенчиво поведала Кэти. – Встречные леташи были такие страшные, я боялась с ними заговорить. А у господина Тамиша хорошее, доброе лицо. Когда он сказал, что служит на «Миранде», я обрадовалась и рассказала про деньги… – И закончила смущенно, виновато: – Это ведь… ничего, да?
– Ничего?! – ахнул Дик. – Да ты спасла меня! И всех нас! Где бумага? Я расписку напишу…
– Я позволил себе написать расписку, капитан, – вмешался Отец. – Чтобы сберечь время. Прямо с процентами, на четырнадцать коронетов и восемь делеров, на имя девицы Катрин Верже. Мы с Хаансом подписались как свидетели, теперь только вам черкнуть осталось.
Протянув капитану лист бумаги, старик принялся откручивать крышку походной металлической чернильницы.
Потянувшись ближе к единственному светильнику, Дик пробежал глазами расписку.
– Дай перо… Эх, а на чем писать-то?
В комнатушке не было даже маленького столика, только кровать.
Боцман, пригнувшись, подставил свою широкую спину.
– Ага, спасибо! – Дик положил ему на плечо бумагу и расписался под обязательством возвратить деньги девице Верже.
Отец закрыл чернильницу. Кэти взяла расписку за уголок, чтобы чернила просохли.
– Так! – сказал Дик, преисполнившись бодрости. – Сейчас, Райсул, ты меня проводишь к твоим… нужным людям. Плевать, что дело к ночи. Надо будет – из постели их вытащу. Пусть говорят, где принимать товар. Не в порту же они собирались грузить на «Миранду» свои коврики!
– Не в порту, – солидно кивнул Райсул.
– Погоди, капитан, – с насмешкой пропела Мара. – Ты про свиту не забыл? Вот эти двое удивятся, что ты в комнату вошел со спандийской девицей, а выходишь с леташом-халфатийцем? Что они подумают про твое большое сердце?
Дик озадаченно примолк. Про свиту он действительно забыл.
– Двое их там? – нехорошо прищурился Хаанс. – Всего-то? Ну, так пустите меня вперед. Снизу не видать, из какой комнаты я вышел. Займу и развлеку эту парочку, а вы пройдете за моей спиной.
– Только без поломанной мебели! – встревожился Отец. – Стражи нам не хватало!
– Как Хаанс, так сразу стража? – обиделся боцман. – А если подгулявший леташ в хорошем настроении желает малость угостить двоих симпатичных наземных пауков?
– Умница, боцман! – одобрила Мара. – Они сидят у дверей. Один мелкий, другой толстый… Эй, ты куда? Обожди малость! Они ж думают, что я сюда капитана привела для… – Мара покосилась на Кэти и закончила мягко: – Для веселого дела. Они ж удивятся, что мы так быстро закончили.
– Резонно, – кивнул Дик. – Ладно, пока договоримся обо всем. Первым пойдет боцман и потолкует с любознательными пауками. Следом идет Отец. Если увидит, что у Хаанса что-то не получилось, вернется и предупредит нас.
– Что это у меня не получится? – удивился боцман.
– Не хвались раньше времени… За Отцом выходим мы с Марой, последними – Райсул и Кэти… Через пару домов отсюда – поворот в переулок Рыбьего Глаза, там жертвенник Вортума Умелого. Заметный такой, с каменной статуей. Возле него встретимся – и сразу разбежимся. Мы с Райсулом пойдем вносить залог. Ты, Мара, проводишь Кэти. До самого дома, обещаешь?
– Да, капитан! – четко, словно получила приказ на борту, откликнулась Мара.
– А ты, Отец, – продолжал капитан, – бери вот это разрешение – и бегом за лескатами. Если сторожа уже все заперли и задрыхли – разбуди и заставь шевелиться.
– Да, капитан! – кивнул погонщик.
– Сколько тебе нужно времени, чтобы перегнать лескатов к «Миранде»?
– Еще и светать не будет, как явимся, – прикинул Отец.
– Поезжай на спине Простака, он послушнее, – посоветовала пастушка. – Лапушка может всякие выкрутасы учинять…
– Мара, как проводишь Кэти – сразу на корабль. Ты, боцман, как кончишь беседу с этими… – Дик, как и Мара, покосился на Кэти, – с этими чудаками… тоже давай на борт. Отопрешь бортовые щели, встретишь лескатов, примешь их в трюм. Как только вернемся мы с Райсулом, дам команду на взлет…
Экипаж выждал еще немного, а потом боцман покинул комнату. Почти следом за ним отправился старый погонщик.
– Вроде тихо, – прислушался Дик. – Выходим мы с Марой. Кэти, сокровище мое, я тебя толком и не поблагодарил…
Голос его дрогнул. Сказать хотелось многое, но ведь не при экипаже!
– Я обязательно вернусь, ты жди. А тем девушкам скажи, что их деньги возвратятся с прибылью.
– Это я им уже сказала, – грустно улыбнулась Кэти. – Ты себя береги. Да хранят тебя Эссея и Вильди!
Дик ободряюще кивнул ей и вышел. Мара поспешила следом…
Еще сверху увидели они презабавное зрелище. Здоровяк боцман, отодвинув массивный стол, склонился над сидящими на скамье Кадушкой и Мышью. Положив им на плечи тяжелые лапищи, он внушительно гудел:
– А бабы у виктийцев ходят в мехах. Они все здоровенные да крепкие… как молодые деревца, во, точно! А в постели они не ахти… спандийки – те погорячее будут.
Кадушка заметил на лестнице Бенца и Мару, дернулся… вернее, попытался дергаться. Просмоленная ладонь боцмана вдавила его в стену.
– Куда?! А ну, сидеть! Ежели тебе, пауку наземному, леташ честь оказывает, выпить с тобой желает… про баб виктийских потолковать… И про моржей, во! Про моржей! Ты хоть раз видал живого моржа, а?
– Вы, парни, не спорьте, – добродушно подал голос из полумрака трактирщик. – Выпейте с леташом, от вас не убудет. Глядишь, без драки обойдется.
Мара задержалась возле стола и принялась, отвернувшись от перепуганной и растерянной свиты, поправлять волосы.
«Умница, – подумал Дик. – Пусть видит, что мы не убегаем».
И весело спросил:
– Чайка моя, может, тут и поужинаем? Зачем куда-то тащиться?
– Хочу яичницу с крабами! – капризно ответила «чайка». – И эфросского хочу. Розового.
– Ладно, будет тебе яичница с крабами. И эфросское…
