Лита кивнула. Такой взгляд на жизнь она понимала и одобряла.
Тем временем Анри концом костыля вытолкнул из-под стола второй столик – низенький, на колесиках. Франусийцы называли такие столики «дамскими» – за ними обычно угощались сластями и сплетничали подружки-соседки. Подкатив его к дивану, где сидела Лита, Анри переставил на столик вазочку с печеньем. Лите хотелось ему помочь: неудобно же человеку на одном костыле!.. Но девушка помнила его рассказ про стакан воды и потому помалкивала.
– Ох, кубок у меня только один, а на кухню идти не хочется. Можно, я барышне налью вина в кубок, а сам допью из бутылки?
– Конечно.
– А где барышня скрывается от назойливого жениха?
– В небесах! – гордо ответила сеорета. – Я – леташ!
– Кто-о?!
– Повар на летучем корабле!
– Это… это потрясающе! Лита, я умоляю вас об этом рассказать!
Анри поставил кубок возле вазочки и уселся в кресло напротив дивана, положив рядом костыль. Но тут его взгляд стал растерянным:
– Вот болван, я же вино не принес!
Лита проследила его взгляд. На подоконнике, за тонкой занавеской, виднелась узкогорлая бутылка.
Девушка не выдержала.
– Мне ближе! – быстро сказала она, вскочила и кинулась к окну, чтобы Анри не пришлось вставать.
Она так спешила, что нечаянно задела локтем стопку бумаги на краю стола. Исписанные листы разлетелись по полу.
– Ой! – огорчилась Лита. – Простите, Анри, я нечаянно! Я сейчас соберу, сейчас…
Франусиец не успел ответить – Лита уже опустилась на колени, быстро собирая рассыпавшиеся листы.
И тут ее взор выхватил из строчек знакомое имя.
Лита пораженно вскинула глаза на хозяина – и снова перевела их на лист.
Ну, знала, знала она, что читать чужие записи неучтиво! Но как удержишься, если по плотной желтоватой бумаге бегут четкие, разборчивые строки:
«Бертран Острая Шпага быстро огляделся. Рядом не было никакого укрытия, а грифон мерно взмахивал крыльями, давая своему грозному всаднику возможность держать чужака на прицеле. Халфатиец натянул короткий лук, стрела готова была сорваться с тетивы. Бертран простер перед собою обе руки ладонями вверх: я безоружен, я не таю злых помыслов! Жест, понятный почти для каждого жителя Антарэйди… но поймет ли его страж границ Халфата?..»
Лита оторвалась от рукописи, вновь перевела взгляд на посерьезневшего хозяина:
– Не может быть… Это вы… вы – Неведомый Странник?
Анри деу Родьер мрачно кивнул:
– Ну, я… Как я понимаю, вы читали что-то из моей писанины?
Тихая, воспитанная барышня преобразилась. Ее глаза сверкнули, она издала нечто вроде клекота разъяренной орлицы:
– Не смейте так называть эти романы!
Анри усмехнулся:
– Прошу вас, Лита, с уважением отнестись к моей тайне. Издатели считают, что книги будут лучше распродаваться, если автор останется загадкой.
– Я никому, я никогда!.. – истово заверила его Лита. А про себя простонала: «Как жаль, что нельзя рассказать Маре! Вот бы она ахнула!»
Губы франусийца горько скривились. Он взъерошил свои светло-русые волосы.
– Я этот псевдоним придумал в насмешку над собой. Не правда ли, это нелепо звучит – Неведомый Странник? Особенно в сочетании с… – Он указал взглядом на лежащие на ковре костыли.
Девушка поспешно встала, прижимая к груди собранные листы, и устремила гневный взгляд на Анри:
– Нелепо?! Да что вы говорите? Вы просто не знаете, как вас уважает команда «Миранды», как любит ваши романы! Матерые леташи слушают, когда я читаю… ну, как дети! У них глаза сияют! Для них Бертран – живой человек! Они жалеют, что не могут выпустить потроха Черному Ксавьеру и эдону Алонзо! А вы – нелепо…
Франусиец покачал головой. Он знал, что его романы неплохо раскупаются, но не ожидал услышать такую пылкую речь в их защиту. Смутившись, Анри поспешил перевести разговор на другую тему:
– Ладно, боги с ним, с Бертраном. Лита, вы обещали рассказать, как попали на борт летучего корабля. Тайна за тайну!
Лита все еще мысленно перелистывала страницы томов с одинаковым тиснением на кожаных обложках: «Неведомый Странник». Поэтому в ответ хозяину девушка лишь кивнула. Она не собиралась скрывать свою историю от доброго человека, который и так знал уже главную ее часть.
Аккуратно сложив листы на столе, сеорета вернулась на диван, облокотилась на подушку с вышитым на ней морским змеем и начала рассказ.
Принести бутылку Лита забыла. Но ни она, ни ее слушатель даже не вспомнили про вино.
Лита пряла нить рассказа: детство, магический дар, мечты о небе, сватовство Каракелли… Она скомкала лишь часть истории: то, как команда сгоревшего «Облачного коня» раздобыла для себя шхуну. Тщательно подбирая слова, девушка сказала:
– Мы перехватили шхуну у эдона Манвела ду Венчуэрра, короля воров Порт-о-Ранго, и тем нанесли ему серьезный ущерб и глубокую обиду. Эдон Манвел – злопамятный человек, а потому, боюсь, мы еще не раз почувствуем его злобу.
Слово «контрабанда» девушка заменила на «рискованные торговые операции», да и вообще в подробности последних приключений не углублялась. Когда она закончила, глаза Неведомого Странника светились восхищением.
– Вы понимаете, сеорета, что прожили целый приключенческий роман? Вы так потрясающе, великолепно отважны!
– Отважна? Я? – искренне удивилась Лита.
– Вы куда смелее Бертрана. Бертран – бумажная плоть и чернильная душа, дитя моего вымысла. Он не рискует ничем: в самый опасный момент я его вытащу из любой передряги… Впрочем, вот в этом романе, «Тень Хребта Пророка», – Анри кивнул на стопку исписанных листов, – я, пожалуй, все-таки убью Бертрана. Издатели будут в ярости, но, по-моему, он надоел читателям.
– Кто надоел читателям? – взвилась Лита. – Бертран надоел?
– Ну, может, я неточно выразился…
– Простите, – смутилась Лита. – Я веду себя непозволительно. Но, знаете, хорошо, что вы это сказали мне, а не нашей пастушке Маре. Она бы здесь что-нибудь разбила… за Бертрана.
Анри весело хмыкнул:
– Мне приятно это слышать. Но все-таки Бертран отжил свое. И не в том дело, что он мне порядком опостылел. Просто пошла волна подражателей. Это, например, эрл Стевен Кэмрон с его Бенджаменом Внезапным. Или виктиец Беодульг, что сочиняет про Потомка Драконов… О Эраэнна, покровительница пишущих! Неужели хоть один виктиец прочел хотя бы один его роман? Или этот… как его… ну, у которого герой видит ночью так же хорошо, как днем… не припомните?
– Не читала, – отрезала Лита, выпрямляясь и поджав губы, словно чопорная старая дева, которую обвинили в непристойном поведении.
