Зачем приехала – догадаться можно. Если альбинскую принцессу везут по храмам и обителям, стало быть, дело к свадьбе. А раз для паломничества избрана уважаемая, но почти забытая паломниками обитель в далеком глухом Шварцвельде – значит, про свадьбу не собираются трубить на каждом углу. Не надо быть тонким знатоком альбинских государственных дел, чтобы решить эту простенькую задачку. Принцесса Энния готовится объявить себя законной наследницей престола, но не хочет, чтобы братья узнали об этом раньше времени.
Впрочем, что за дело Шварцвельду до Альбина? А богиня Антара и вовсе выше человеческих помыслов и затей. Его, Клодиуса, дело – разместить гостью со свитой поудобнее.
Ее приезд – большая радость. Сейчас паломничество хранится в тайне, но со временем оно прогремит на весь мир. Может быть, оно послужит возрождению обители Антары Лесной…
– Проследи, чтобы барышню устроили в лучшей комнате гостевого дома. В той, где недавно сложили камин. Высели оттуда Альбертиса Книжника.
– Он уже перебрался в домик возле кузницы. Со всеми своими рукописями.
Оба жреца усмехнулись.
Когда обитель полна паломников, всем едва хватает крыши над головой. Но если гостей нет – почему бы не занять в каменном гостевом доме самые уютные комнаты? А если появляются знатные гости, хозяевам вновь приходится устраиваться поскромнее.
– Не забудь, что сумасшедшая девочка должна жить подальше от знатной гостьи, – напомнил Клодиус. – Незачем тревожить приезжих, да и бедняжке спокойнее будет.
Младший жрец молча поклонился.
Клодиус почувствовал: что-то больно царапнуло душу.
Правильно ли он поступил, когда поверил… согласился поверить тому иллийцу?
Конечно, рассказ о девушке, потерявшей рассудок, прозвучал убедительно. И деньги ее родич предложил немалые – за то, чтобы несчастное дитя пожило полгода в обители под присмотром пожилой родственницы.
Но смущало что-то волчье в глазах иллийца. И приводил в смятение пронзительный голос девушки, молящей о защите. Конечно, она несла какой-то вздор о побеге из дома и летучих кораблях…
Нет, все же Клодиус избрал верное решение. Полгода жизни в обители, несомненно, пойдут девочке на пользу. А на деньги, полученные от иллийца, можно прикупить зерна. Запасов в обители маловато…
Аугустус, догадываясь о нелегких раздумьях главы обители, сказал:
– Завтра моление четырем стихиям. Будет ли дозволено безумной девушке войти в храм? Или прислать жрицу, чтобы помолилась вместе с бедняжкой в ее комнате?
– Нет. Девушка приехала сюда, чтобы Антара ее излечила. А мы не допустим ее в храм?
– Но там же будет знатная паломница! А если больная в ее присутствии поднимет шум?
Клодиус на миг задумался.
– Передай иллийцам, чтобы они стояли ближе к выходу. Все вместе. Если их подопечная поведет себя недостойно – пусть сразу ее уведут… А теперь о трудах в честь богини. Со слугами понятно, а вот дамы… Сколько с госпожой служанок?
– Только одна. И служанка уже сказала, что они с госпожой вышьют для храма небольшое покрывало на верхнюю ступень алтаря. Все необходимое у них с собой.
– Это хорошо, но нужна и прилюдная работа. Перед вечерним служением дашь дамам по венику, пусть крыльцо перед храмом обметут. А вельможи с ночным караулом походят.
Аугустус вновь поклонился. На этот раз он прятал довольный взгляд.
Конечно, он всегда был приветлив к паломникам, как и предписывал устав обители. И все же ему, крестьянскому сыну, доставляло удовольствие посылать на работу богатых и знатных господ.
– Да, – вспомнил он, – там пришла еще небольшая компания…
– Пусть ими займется Йуханна.
* * *
Обычно люди Антары с интересом встречали каждого паломника и с удовольствием сплетничали о нем. Но суета, вскипевшая вокруг альбинской госпожи и ее свиты, заняла все силы и время служителей.
А потому четверо путников, три человека и илв, вошедшие в главные ворота, не привлекли особого внимания. Многие даже приняли их за спутников эрлеты.
Но не старая Йуханна, которой пришлось беседовать с новыми гостями.
* * *
– Плотник? – радостно охнула женщина. – Ну, богиня привела! На южной сторожевой башне подгнили ступени. И перила наверху, на смотровой площадке. Вот только не знаю, может ли илв служить Антаре.
– А у вас никогда не было паломников-илвов? – поинтересовался Бенц.
– Приходили иногда со своими хозяевами. Но не помню, чтобы кто-то из них служил богине трудами… Пусть отдохнет с дороги, а завтра вместе с этим здоровяком, – кивнула Йуханна на боцмана, – займется сторожевой башней. И другая работа плотнику найдется. Мой-то Фомас давно мается, работать не может. Ломота у него в спине.
В голосе женщины прозвучали мягкие, нежные нотки.
Маркус Тамиш, до сих пор стоявший молча, вмешался в разговор:
– Добрая женщина, дозволь спросить, не сочти за обиду… Ты здесь родилась или со стороны замуж взята?
Йуханна растерялась. До сих пор ни один паломник не интересовался ее скромной персоной.
– Я… нет, я сюда паломницей пришла. – Старуха справилась с замешательством и продолжила спокойно: – Я и в молодости красавицей не была, вот и пришла просить Антару о женихе. Богиня меня услышала. Фомас меня приметил и замуж позвал.
– Это тебе от богини отличье вышло, – с уважением кивнул Отец. – Не каждую девицу Антара почитай что за руку к мужу ведет.
– Выходит, так… – Йуханна спохватилась, что забыла о деле. – А ты, добрый человек, каким ремеслам обучен?
Бенц, с интересом слушавший эту беседу, вскинул бровь, когда Маркус Тамиш, мастер на все руки, сказал смиренно:
– Да какое мое ремесло? Только лескатам приказы отдавать. Сил уже нет, уменья сроду не было. Уж не обидь старика, добрая женщина, пристрой куда потеплее, где работа полегче. Антаре всякий труд угоден.
Йуханна с сочувствием взглянула на учтивого, приветливого паломника.
– Это верно, богине всякий труд по сердцу. Пойдешь, добрый человек, подручным к повару. На кухне тепло, найдут тебе работу по силам, да и кусок повкуснее перепадет.
Погонщик низко поклонился:
– Это меня сейчас сама Антара пожалела!
Йуханна обернулась к Бенцу:
– А ты, господин, что умеешь, кроме своего небоходного дела?
– Красиво и грамотно пишу.
– Умение немалое, – кивнула Йуханна. – Но сейчас оно ни к чему. С писаниной справляется Альбертис Книжник, о подручном он не просил. Высоты боишься?
– Я-а? – возмущенно просипел Бенц, у которого от такого вопроса даже голос пропал.
– Тогда лопату в руки – и с крыш снег сбрасывать!
