— Ну, как вы? — спросил он, устало присаживаясь на стул возле кровати.
— Так себе.
— Ничего, вы уже идете на поправку.
— Что-то верится с трудом. И вообще, странно у вас здесь, доктор.
— Почему же это — странно?
— Решётки на окнах.
— У нас много ценного оборудования. Залезет ещё кто, знаете ли…
— В других… больницах тоже много всякого оборудования.
— У нас не то, что в других. Более ценное.
— Или сбежать кто захочет, — проговорил Васильев. Андрей Михайлович взглянул сквозь него, словно он был сделан из оконного стекла.
— Зачем же бежать? Мы вас лечим, а вы бежать собрались!
— Да я-то не собрался, но сколько можно лечить? Я ведь здоров уже, нормально себя чувствую. Ну, вот эта капельница — от чего она?
— Эта капельница… для улучшения вашего общего состояния.
— Да ведь общее состояние мое всё ухудшается!
— Ну, ещё бы! У вас были такие побои! И отравление сильной степени. Вон, посмотрите, до сих пор синяки.
— Да когда ж они были, те побои? Меня давно уже выписали… А синяки — ерунда.
— Послушайте, мне лучше знать! Выписали… От чего же вам хуже стало? Недолечили, и выписали. Потом спасибо скажете!
— Я вам сейчас говорю: спасибо. Но я уже иду домой!
— Никаких домой! Привезут вас опять с рецидивом — мне влетит по первое число, что вас отпустил!
— Я бумагу вам напишу, какую хотите, что сам ушёл, претензий не имею, и тому подобное. Но капельниц мне больше никаких не надо, мне от них всё хуже и хуже. Такое состояние какое-то… объяснить трудно, но… и уколов с таблетками не надо! Всё, доктор, всё, нету терпения лежать!
— Успокойтесь! — уже сурово, с напором прикрикнул Андрей Михайлович. — Лежите тихонько, вы под капельницей! Толку от всех процедур, если будете так нервничать. Что это мне за фокусы!
— Это — последняя капельница, — медленно, но уверенно выговорил Васильев, глядя в потолок, — сразу после неё я отправляюсь домой.
Андрей Михайлович недовольно поморщился, резко поднялся и вышел из бокса, чуть не ударив дверью доктора Левака. Тот едва успел подставить руки, спасая лоб.
— О боже! — воскликнул Левак. — Куда это вы так резво? Я вот к нашему пациенту.
Васильев заметил, как Андрей Михайлович в разговоре с Леваком понизил голос, а затем, с растерянным видом обернувшись, спешно прикрыл дверь. Это его обеспокоило. «Что за… — зло подумал Васильев. — Э-э, нет, ребята, так не пойдет».
Неудобно повернувшись набок, он открыл тумбочку и немного отщипнул от лежавшего в пакетике клубка ваты. Аккуратно вынув из вены иголку и зажав в локтевом сгибе вату, он поднялся с кровати, подошел к двери и прильнул к ней ухом.
Слышно ничего не было, и он, надеясь, что дверь не скрипнет, одним пальцем нажал на нее. Образовавшаяся щель не больше сантиметра позволила ему расслышать весь разговор.
— Наш пациент уже бунтует, требует отпустить его домой, — заговорщицки бубнил Андрей Михайлович.
— Требует — отпускайте. Если он нам не нужен…
— Да нужен, нужен!
— Как долго вы думали! У него уже всё прошло.
— Вы сами видите, что подходящий материал не поступает! Тем более — разве я что-то решаю!
— Так значит…
— Так значит, надо работать с тем, что есть. У него было отравление средней степени, перепишем на тяжелую… и тогда всё нормально.
— Опасно это…
— С нас требуют результата, а вы говорите — опасно! Вчера опять полковник приезжал.
— Черти его носят! Зачем мы только связались с ним!
— А куда деваться? Где теперь наш профессор?
— Ну и где?
— Не догадываетесь? Где бы он ни был, там я оказаться не хочу.
— Ладно, бог с ним, с профессором. Он всегда был слишком прямолинейным… дурак набитый! Теперь нам за него отдуваться. Что делать-то?
— Подготовительные процедуры. Начинайте прямо сейчас!
Лицо Васильева, неподвижно стоявшего у двери, покрылось потом. Он попятился, словно разглядев у ног змею, ни на секунду не забывая о необходимости соблюдать тишину, повернулся и взглянул на оконную металлическую решётку. «Вот оно что! — в ошеломлении подумал он. — Дурак я! Оборудование ценное у них, сволочей! Подопытные кролики у них ценные!»
Он поспешил к шкафу, отворил его, надеясь увидеть свою одежду, но там кроме выглаженного, сверкавшего белизной халата ничего больше не было. Тогда он, будучи в трусах и майке, быстро сорвал со спинки стула больничную пижаму, облачился в неё и бросился к окну. Распахнув обе створки, он схватился за решетку и потряс её. Решетка была закреплена на совесть. С всё усиливающейся злобой, не желая сдаваться, он сотряс её ещё раз и услышал за спиной рассерженный голос:
— Вы что это делаете?
Андрей Михайлович, строго глядя на него, стоял у распахнутой двери. Васильев волнительно вздохнул, глядя на его лысину. Мысли стремительно вращались у него в голове, нехорошие мысли: он представил, как здорово было бы врезать по этой лысине чем — то тяжёлым.
— Всё, доктор, спасибо вам… — пробормотал он, стараясь усыпить бдительность Андрея Михайловича, — я уже, пожалуй, домой пойду.
— Ну-ка немедленно лягте в постель, — проскрипел Андрей Михайлович, неподвижным изваянием громоздясь у входа.
— Нет, доктор, извините. Я пошёл.
Он хотел пройти мимо Андрея Михайловича, но тот, неловко обхватив его за талию, потащил назад. Васильев, сдернув его руку и зверски зарычав, толкнул доктора. Не ожидая от пациента такого всплеска энергии, Андрей Михайлович с осоловелыми глазами отлетел к кровати и, перегнувшись, завис на металлической дуге, бессильно балансируя руками. Васильев, не теряя времени, ринулся в коридор.
Коридор был пуст, но Васильев знал, что это ненадолго. Молнией в голову его ворвалась мысль, что надо было всё-таки врезать этому псевдоврачу пару раз, а потом обыскать его. Если в карманах обнаружился бы телефон, то надо его, конечно, о пол, а затем с маху еще и ногой, чтобы лишить гадину связи с окружающим миром хоть на некоторое время. Но это был запоздалый гнев, находивший выход лишь в мгновенно мелькавших картинках воображения.
В считанные секунды, трусцой преодолев коридор, Васильев увидел ступеньки и обрадовался им, словно раньше подозревал, что здесь такого достижения архитектурной науки не может быть в принципе. Слабость его не прошла, начала кружиться голова, но он, преодолевая себя, стал спускаться, решив любой ценой вырваться на свободу. Преодолев два пролёта, он услышал внизу обеспокоенный говор. Несколько мужчин в камуфляжных куртках, подбадривая друг друга, подымались ему навстречу. «Быстро сработали», — с досадой подумал Васильев и вбежал на второй этаж.
