Я в тот же день пошла к Свете поблагодарить её. Жила она очень скромно, даже бедно. Потом мы с ней виделись ещё несколько раз. Иногда утром, иногда вечером. Она всегда гуляла с беспородной рыжей собачкой, звала которую то ли Нюськой, то ли Пуськой.
— Она жила одна?
— Нет, со старшей сестрой-инвалидом. Да! Ещё как-то жаловалась, что к ним часто перебирается с пожитками брат, когда его выгоняет жена.
— Когда вы виделись в последний раз?
— Не помню. Может, недели две назад. Вообще, я её часто вижу, когда утром иду на работу. Вернее, видела. Она выгуливала собаку. Но сейчас я в отпуске. Редко рано выхожу из дому.
— Вспомните, о чём вы говорили в последний раз.
— Мы не говорили. Издали кивнули друг другу.
— Что-нибудь можете добавить?
Зина покачала головой.
— Завтра в десять ноль-ноль жду вас в следственном отделе прокуратуры, в восьмом кабинете. Запишите адрес, — следователь назвал улицу и номер и добавил: — Подумайте до утра. Может, ещё что-нибудь вспомните. Ведь она почему-то шла ночью к вам.
Мужчина не торопился уйти, медленно заталкивая ручку и записную книжку в тесный карман брюк. Зина почувствовала неловкость и предложила «гостю» чаю. Тот сразу согласился. За чаем стало известно, что напротив сидит Кречетов Пётр Иванович, работает он в следственном отделе восемнадцать лет, имеет дочь, которая только что окончила школу и собирается поступать на юридический факультет.
Когда Зина осталась наконец-то одна, было уже четыре утра. Попытка снова уснуть не увенчалась успехом. Лежать в темноте и думать, зачем Света приходила к ней ночью, было тяжело. Перед глазами калейдоскопом крутились картины: неподвижное тело на полу, испуганные влажные глаза рыжей собачонки, серое лицо убитой, соседи в дверях своих квартир, нарисованный мелом силуэт перед порогом, усталый милиционер за столом любимой кухни. Это было невыносимо. Пришлось встать, включить свет и достать с полки детектив Дарьи Донцовой. Но отвлечься не получилось: и здесь описывалось убийство женщины, знакомой главной героини книги — Даши Васильевой, но она, в противоположность Зине, не испытывала почти никаких эмоций по столь печальному поводу. Книга со вздохом была возвращена на место. Зина вышла в кухню накапать валерьянки, думая о том, как было бы хорошо воспринимать всё случившееся так же спокойно.
— Завтра поеду к маме на дачу, — вслух решила она, — только схожу в прокуратуру и успею к двенадцати на автобус. Вот мама обрадуется! Ага, обрадуется, — возразила она себе, — особенно, когда узнает, что перед нашей дверью убили человека.
Утром, позавтракав и одевшись, Зина всё топталась на пороге, не решаясь выйти из квартиры. Не хотелось перешагивать через нарисованный на полу силуэт. Выручила добрая тётя Тая, она позвонила в дверь и прокричала:
— Зи-ин, открывай! Это я!
На площадке не оказалось никаких признаков разыгравшейся ночью трагедии. На удивлённые вопросы, куда всё исчезло и было ли вообще, соседка ответила:
— Я не смогла больше уснуть и решила лестницу отмыть, чтобы скорее забылось. А сейчас надо идти в прокуратуру! Я ведь ценный свидетель, — гордо заявила она. — Это я первая увидела бедную девочку, когда собака завыла. Я и вызвала ночью милицию.
Глава 2
В прокуратуре свидетельницы задержались до полудня. Первые двадцать минут пришлось сидеть в пустом коридоре у закрытой двери, гадая, как поступить, прежде чем к кабинету напротив подошёл высокий молодой сотрудник весьма симпатичной наружности и вставил ключ в замок.
— Вы не скажете, — подскочила с места тётя Тая, — где следователь? Он нам в десять назначил, а самого нет. Сколько нам ждать ещё? Или уйти можно?
— А?! — обернулся мужчина. — Пётр Иванович ещё в восемь уехал на происшествие. Должен вот-вот вернуться. Вам нужно подождать.
Свидетельницы от скуки принялись рассматривать скудную обстановку открытого кабинета, в который то и дело входили люди, просили какие-то дела и спрашивали, как себя чувствует Вячеслав, скоро ли выпишется. Димыч (так называли сослуживцы хозяина кабинета) отвечал, передавал бумаги и, вздыхая, возвращался к монитору компьютера.
Прошло больше часа тягостного ожидания, пока в коридоре не появился вчерашний следователь. Вначале была приглашена тётя Тая. Зина осталась сидеть на месте, прислушиваясь к звукам за дверью, но ничего разобрать не смогла. Минут через десять отпустили соседку и вызвали её.
В кабинете витал крепкий запах кофе. Кречетов, с усталым лицом и воспалёнными глазами, сел за письменный стол, держа большую синюю чашку в руках, из которой, извинившись, отхлебнул ароматный напиток. Отставив чашку, он некоторое время молча писал её ночные показания, потом зачитал их вслух, спросил, всё ли с её слов записано верно, желает ли она что-нибудь добавить, и, придвинув лист, дал его подписать.
Зина, конечно, опоздала на автобус и не поехала на дачу. Раздосадованная, усталая, она плелась домой, мечтая об одном — выспаться. Дома её ждал сюрприз: вернулась с дачи мама. Возбужденная, она встретила дочь громкими восклицаниями:
— Представляешь, я сегодня не спала всю ночь! Вечером долго не ложилась: было душно. Читала почти до двенадцати, потом закрыла окна и выключила свет. Но почему-то сон не шёл, вдруг слышу… — женщина округлила глаза. — Вокруг дома кто-то ходит. Потом в дверь ключ вставляют. Возились, возились, а у меня замок на защёлке. Потом за дом пошли. Стали решётки дёргать. Если бы ты знала, какого я страху натерпелась! Продрожала всю ночь, представляешь?! Правда, уже не слышала никаких звуков. А утром чуть свет побежала к Анне Петровне, а она не поверила. Так мы с ней обошли весь наш двор и нашли сигарету, а может, папиросу — я в них не разбираюсь. А ещё куст розы сломан, а на колючках кусок чёрной тряпки. Наверное, штаны подлец порвал…
Мама всё не успокаивалась, кляла неизвестного «гада», которому понадобилось зачем-то лазить по чужой даче и пугать беззащитную женщину. Теперь она боится ночевать там одна. Вот была бы заботливой дочь, так не оставила бы мать на растерзание преступникам. Так нет же, на дачу не заманишь…
Зина, проходя мимо, обняла мать за плечи и чмокнула в щёку.
— А где ты с утра была? Да так долго? — поинтересовалась мама.
— Так, бегала кое-куда. Знаешь, у меня тоже была бессонница. Давай немного поспим.
Когда проснулась Зина, дом оказался пустым. Волчий аппетит привёл её к холодильнику, в котором обнаружились розовые помидоры, привезённые с дачи.
Щёлкнул замок входной двери, и в кухню на цыпочках вошла мама.
— А-а, уже встала! Доченька! Бедненькая! Чего же ты только не натерпелась ночью! А я тут ещё со своими жалобами…Мне Тая всё рассказала. Что ж ты один помидор ешь? На плите котлетки, ещё тёплые.
Зина неожиданно почувствовала острую необходимость поговорить с единственной подругой Таней, с которой познакомилась при поступлении в пединститут, училась в одной группе, почти не расставалась во время учёбы, пока Татьяна, высокая эффектная блондинка, удачно вышедшая замуж, не перешла на четвёртом курсе на заочное отделение. Подруга окончила институт на год позже и не рвалась на работу в школу (Зина уже преподавала), всё чаще подумывая о том, чтобы сменить неблагодарную профессию преподавателя на что-нибудь более увлекательное и достойное в смысле оплаты. Сейчас она воспитывала сыночка Максимку. Её муж зарабатывал вполне прилично, купленная им сразу после свадьбы просторная трёхкомнатная квартира была отделана и обставлена модным дизайнером. За совместные четыре года жизни Игорь, муж Татьяны, второй раз сменил иномарку. Сейчас велись отделочные работы в двухэтажном доме за городом. Вообще, молодая семья Калугиных жила спокойно, легко, без особых претензий к жизни. Подруги продолжали общаться друг с другом, чаще по телефону. Вот и сейчас Зина выбила на кнопках заветные цифры.
