Наследник поднялся, позавтракал с Палафоксом, который, казалось, был в хорошем расположении духа. Беран набрался мужества и задал еще несколько вопросов.
— Вы действительно Маг?
— Творить чудеса я не могу, — ответил Палафокс, — разве только чудеса разума.
— Но вы летаете по воздуху! Вы испускаете пламя из пальца!
— То же самое может любой Брейкнесский Маг.
Беран изумленно глядел на длинное острое лицо:
— Тогда вы все маги?
— Ха! — воскликнул Палафокс. — Эти способности являются результатом модификации тела. Я весьма хорошо модифицирован.
Благоговейный страх Берана сменился сомнением:
— Мамароны тоже модифицированы, но…
Палафокс по-волчьи оскалился:
— Вот уж наименее уместное сравнение! Могут нейтралоиды летать по воздуху?
— Нет.
— Мы отнюдь не нейтралоиды, — сказал Палафокс решительно. — Наши модификации увеличивают, а не уменьшают нашу мощь. Антигравитационная ткань вживлена в кожу стоп. Радары находятся в левой руке, сзади на шее, на лбу — они обеспечивают меня шестым чувством. Я вижу на три порядка ниже инфракрасного и на четыре выше ультрафиолетового излучения. Я могу слышать радиоволны. Я могу передвигаться под водой. Я могу летать в безвоздушном пространстве — в космосе. Вместо кости в моем указательном пальце находится приспособление типа лазера. У меня еще множество других возможностей. Источник энергии — энергоблок, расположенный в грудной клетке.
Беран с минуту молчал, потом робко спросил:
— А когда мы прибудем на Брейкнесс, вы меня тоже модифицируете?
Палафокс оценивающе рассматривал Берана — как бы в свете этой новой идеи.
— Если ты в точности будешь выполнять все мои указания, то, должно быть, да.
— Что я должен делать?
— Пока тебе не следует об этом беспокоиться.
Беран подошел к левому борту и выглянул в иллюминатор, но не увидел ничего, кроме стремительно бегущих серых и черных полос.
— Скоро мы достигнем Брейкнесса?
— Уже недолго осталось. Отойди от иллюминатора. Глядеть в подпространство вредно — это повредит восприимчивому мозгу.
Индикаторы на контрольной панели вибрировали и вспыхивали — и вот корабль дал резкий крен.
Палафокс поднялся наверх и поглядел сквозь смотровой купол.
— Вот мы и на Брейкнессе!
Беран, приподнявшись на цыпочки, увидел серый безотрадный пейзаж, освещенный маленьким белым солнцем. Корабль скользнул в нижние слои атмосферы — и мир приобрел более ясные очертания. Беран увидел невообразимо огромные горы, скальные когти высотой миль в сорок, покрытые льдом и снегом, вершины которых были окутаны испарениями. Корабль скользнул над серо-зеленым океаном, усеянным островками плавающих водорослей, затем снова полетел над скалами. Сейчас они медленно спускались в долину со скальными склонами, дно которой было скрыто мраком и туманом. Скалистый уклон перед ними был покрыт какой-то серо-белой коркой. Корабль снизился, и корка оказалась небольшим городом, лепящимся к подножью горы. Постройки были низенькие, сплошь из лавовых пород вроде туфа, с коричнево-красными кровлями, некоторые из них соединялись между собой и свисали с утесов, словно цепочки. Все выглядело уныло и не слишком впечатляюще.
— И это Брейкнесс? — спросил Беран.
— Это Брейкнесский Институт, — сказал Палафокс.
Беран был порядком разочарован:
— Я ожидал другого…
— Мы не любим претенциозности, — заметил Палафокс, — и, в конце концов, Магистров совсем немного и мы очень редко видимся.
Беран заговорил было, но смутился, чувствуя, что он затронул чувствительную струнку. Он спросил осторожно:
— Ваши сыновья живут с вами?
— Нет, — коротко ответил Палафокс, — но, естественно, они посещают Институт.
Лодка медленно снизилась. Индикаторы на контрольной панели мигали и прыгали как живые.
Беран оглядел глубокое ущелье, вспомнил зеленые поля и голубые океаны родины — и вздрогнул.
— Когда я вернусь на Пао? — спросил он в волнении.
Палафокс явно думал совсем о другом и ответил небрежно:
— Когда позволят обстоятельства.
— Но скоро ли это будет?
Палафокс глянул на мальчика сверху вниз:
— Ты хочешь быть Панархом Пао?
— Да, — решительно сказал Беран, — если меня модифицируют.
— Может быть, твои желания исполнятся. Но ты должен помнить, что тот, кто берет, должен отдавать.
— Что я должен отдать?
— Это мы обсудим позже.
— Бустамонте не будет мне рад, — грустно сказал Беран. — Я думаю, что он тоже хочет быть Панархом.
Палафокс засмеялся:
— У Бустамонте крупные неприятности. Радуйся, что ему, а не тебе приходится расхлебывать эту кашу.
7
Да, у Бустамонте были большие неприятности. Его мечты о величии лопнули, как мыльный пузырь. Вместо того, чтобы править восемью континентами Пао и двором в Эйльянре, он оказался господином лишь дюжины мамаронов, трех наименее любимых наложниц и дюжины недовольных чиновников судейского звания. Его королевством стала отдаленная деревушка, ютящаяся на размытых дождем болотах Нонаманда, дворцом — таверна. Бустамонте пользовался этими привилегиями лишь с молчаливого согласия Брумбо, которые, наслаждаясь плодами своей победы, не ощущали пока желания найти Бустамонте и уничтожить его.
Прошел месяц. Раздражение Бустамонте усиливалось. Он колотил наложниц, поносил своих спутников. Пастухи стали избегать этой деревни; владелец ночлежки и деревенские жители день ото дня становились все молчаливее, пока однажды утром Бустамонте, проснувшись, не обнаружил деревню покинутой. Даже стада ушли с вересковых лугов.
Бустамонте снарядил половину своей стражи в поход за пищей, но они так и не возвратились. Министры в открытую строили планы возвращения в более гостеприимные условия. Бустамонте спорил и обещал, но мозг паонитов плохо поддавался такого рода убеждениям.
И вот однажды хмурым утром удрали последние нейтралоиды. Наложницы не дали уговорить себя на побег, и сидели, сбившись в кучку, сопя и хлюпая носами от холода. Все утро до полудня моросил противный дождик, таверна насквозь отсырела. Бустамонте приказал Эсту Коэлло, Министру Трансконтинентального Транспорта, развести в камине огонь, но Коэлло был не в настроении — ему надоело раболепствовать перед Бустамонте. Страсти закипели, чувства вырвались наружу, и вот уже вся группа министров гуськом вышла под дождь и направилась на побережье в порт Спирианте.
