Квазимодо отбросил всяческие сомнения. Долгое заточение в пустой квартире и даже потеря хозяина были забыты им, как дурной сон. Бультерьер страстно облизнулся и подошел к Марусе вплотную. Она припала на задние лапы и отпрыгнула от него боком. Квазимодо сломя голову ринулся за прелестницей в туманную даль.
— Маруся, вернись! — причитал осиротевший Семен Петрович, но никто его не слышал.
— Весна, — сказал вышедший из подъезда капитан Мехреньгин. — Что уж тут поделаешь…
В восемнадцатой квартире стояла тишина. Старушки, боясь скандала и шума, дверь на лестницу не открыли, зато припадали к дверному глазку, отпихивая друг друга. Они видели, как вышел из квартиры давешний приветливый капитан милиции с такой странной фамилией, видели, как спускался по лестнице расстроенный участковый Павел Савельич, сопровождаемый невозмутимым слесарем Ахматкулом. Не ускользнуло от их внимания и появление двух кинологов в самом плачевном виде. Сестры переглянулись с непонятным выражением и тут же синхронно поджали губы, глядя на соседку Ирину из шестнадцатой квартиры, которая сердобольно хлопотала над одним из кинологов — маленьким и худым.
После того как на площадке все стихло и можно было оторваться от глазка, старушки посидели, помолчали немного, потом Клавдия Андреевна достала из буфета графинчик и две микроскопические рюмочки, а Глафира Андреевна — из холодильника блюдо с маленькими бутербродиками с красной икрой и копченой колбаской. Потом они удалились в комнату и благоговейно вынесли оттуда большую цветную фотографию черного с белыми лапками кота, увитую траурной шелковой лентой. Установив портрет на столе, сестры уселись напротив и налили в рюмочки домашнюю черносмородиновую настойку.
— Ну что, Клашенька, помянем Тришу.
— Помянем, Глашенька. Спи спокойно, родной наш. Теперь душа твоя угомонится.
Старушки выпили и закусили бутербродами.
— Да, Глаша, — жуя, и оттого невнятно заговорила Клавдия Андреевна, — все получилось очень удачно. А ты еще со мной спорила, что надо бультерьера отравить.
— Прости, Клаша, — повинилась Глафира Андреевна, — я как увидела, что он с Тришенькой сделал, прямо сама не своя сделалась. Думаю, жить не смогу, пока не отомщу!
— Вот, сгоряча-то ничего решать нельзя, — наставительно произнесла старшая сестра. — Посидели, подумали, разработали план. Теперь видишь, раз хозяина нет, то и Квазимоду этого убрали. А вы, — она повернулась к котам, — не смейте на площадку выбегать.
Коты упрямо мяукнули — весна, мол, не можем себя преодолеть.
Сестры выпили еще по две рюмочки, доели бутерброды и расслабились.
— Глядя на луч пурпурного заката… — проникновенным голосом начала Клавдия Андреевна.
— Стояли мы на берегу Невы… — вторила ей Глафира Андреевна.
— Вы руку жали мне… — но что это?
Из квартиры сверху раздался звон, грохот ударных, и дурной голос заорал что-то на непонятном языке.
— Да что же это такое! — в сердцах воскликнула Глафира Андреевна. — Клаша, ну сил же нет, опять этот Вовка музыку свою включает на полную мощность. Клаша, жить не смогу, пока магнитофон его дурацкий не сломаю!
Клавдия Андреевна отставила рюмку и внимательно поглядела на сестру.
— Опять ты торопишься, Глафира, — укоризненно сказала она. — Надо сесть, спокойно подумать, как лучше сделать. А ты порешь горячку. Вот ты сама-то сообрази: ну, сломаем мы ему магнитофон, так неужели ему родители новый не купят?
Глафира пристыженно молчала, устремив глаза на шкаф, где стояла медная старинная ступка с тяжелым пестиком.
Валентин уныло листал дело об убийстве Анатолия Матренина и со страхом думал, что скажет начальству. Откровенно говоря, в деле этом он не продвинулся ни на шаг, даже хахаля сердобольной соседки Ирины Маркеловой пришлось выпустить за отсутствием улик. Единственным достижением было избавление от бультерьера Квазимодо.
Капитан Мехреньгин вздохнул и подпер щеку рукой, как царевна Несмеяна из сказки. За соседним столом Жека Сапунов пытался печатать отчет, пользуясь допотопным компьютером.
Дверь кабинета открылась. На пороге появилась симпатичная девушка невысокого роста в строгом офисном костюме.
— Девушка, вы к кому? — пробасил Жека, оживленно приподнимаясь из-за стола.
— Что, я так сильно изменилась? — кокетливым тоном проговорила посетительница.
— Не понял… — Жека от волнения охрип и залился краской.
— Ты чего, Жека, — Мехреньгин удивленно взглянул на напарника, — это же Галя Кузина, практикантка наша…
— Чего?! — Жека уронил папку с протоколами, нагнулся поднять, снова выпрямился и уставился на Кузину. — Правда, что ли?
— А что — не нравится? — Галя бросила взгляд на свое отражение в дверце шкафа, поправила волосы. — Да мне самой не нравится, я так не привыкла… мне Валентин Иваныч для дела велел…
— Нет, мне нравится… то есть, я хотел сказать… да я не знаю… — и Жека, красный как помидор, вылетел из кабинета.
— Что это с ним? — удивленно спросила Галя.
— Понятия не имею, весна, наверно! — отмахнулся Мехреньгин. — Ну, рассказывай — что тебе удалось узнать?
Галина ходила в офис фирмы «Сегмент», возглавляемой Виталием Короводским, под предлогом того, что она ищет работу офис-менеджера, проще говоря — секретарши.
В приемной фирмы «Сегмент» за хромированной стойкой сидела секретарша, девчонка с круглыми карими глазами, симпатичной ямочкой на подбородке и малиновой прядью в темных волосах.
— Вы к кому? — спросила она Галину.
— Меня прислали из кадрового агентства «Пилигрим»! — выдала Кузина домашнюю заготовку. — Сказали, что вам срочно требуется офис-менеджер…
— Чего-то они напутали! — проговорила девица. — У нас офис-менеджер есть, это я…
Тут же она насторожилась:
— Это что, меня втихомолку уволить хотят? Вот козел!
Галина захлопала глазами:
— Это ты про кого — про шефа? Как он вообще? Терпимо?
— Натуральный псих! — девица понизила голос: — Особенно последнее время. Буквально с цепи сорвался! Чуть что не так — прямо как собака набрасывается! Кофе ему остывший подала, так думала, он в меня чашкой запустит! Я уже увольняться решила…
— А тогда что же ты так разозлилась, что он новую секретаршу ищет?
— Ты что — не понимаешь? — вылупилась девчонка на Галину. — Одно дело — если я сама уйду, и совсем другое — если меня уволят! Особенно так, втихомолку… это все равно, что с парнем: одно дело, если ты его бросишь, и совсем другое — если он тебя…
— Вообще-то да! — согласилась Галина с такой неопровержимо логичной мыслью. — Слушай, давай покурим…
Вообще-то Кузина не курила, она была сторонницей здорового образа жизни, но ради любимой работы жертвовала всем, даже собственным здоровьем.
