— Анжела, — сообщила Ольга после короткой паузы. — А что с ней случилось?
— Случилось… — вздохнул Мехреньгин и показал Ольге дисконтную карту парфюмерного магазина. — А вот эта карточка — она ведь ваша? Как она оказалась у… у Анжелы?
— Надо же. — Ольга взглянула на карту, — а я думала, что куда-то ее засунула…
— Вы хотите сказать, что Анжела ее… того? — вклинился в разговор Жека.
— Не думаю. — Ольга пожала плечами. — Может, я просто оставила карту на столике в кафе или на прилавке, а она ее прихватила… Не думаю, что она могла украсть, да и смысла особого не было, а вот прихватить то, что плохо лежит, — это она могла. Знаете, бывают такие люди…
— Знаем! — подтвердил Жека и снова заиграл мускулами. — Приходилось сталкиваться по долгу службы. А, кстати, вы, Ольга, на футбол не ходите? А то у меня есть лишний билетик…
«Ну вот, теперь она согласится, и Жека будет ходить именинником…» — подумал Мехреньгин, и настроение у него еще больше испортилось.
— Нет, футболом я не интересуюсь, — проговорила Ольга строго и повернулась к Мехреньгину: — Извините, а я ваше имя-отчество не запомнила…
— А я его и не называл, — ответил капитан, и настроение у него заметно улучшилось. — Вообще-то я Валентин Иванович, но можно — просто Валентин…
— Так вот, Валентин, мой знакомый, ну, Славик, он сдал этой Анжеле квартиру. Я подумала, что вам это может пригодиться…
— Очень даже может! — Мехреньгин оживился. — А вы не могли бы узнать адрес этой квартиры?
— Узнаю. — И лицо Ольги озарилось улыбкой.
Капитан Мехреньгин молчал всю дорогу до их родного отделения милиции, перед его мысленным взором стояли зеленые глаза Ольги Васильевны Муравьевой. Капитан Топтунов тоже помалкивал, но по более прозаической причине — он спал после сытного обеда.
Когда остановились, Жека потянулся и проговорил мечтательно:
— Какая… — И Валентин тут же подумал, что если напарник скажет «телка», то он, Валентин, точно даст ему в морду.
— Какая девушка! — протянул Жека. — Это же уму непостижимо! На футбол не хочет, так, может, на баскетбол со мной пойдет?
Мехреньгин горестно вздохнул.
— Гражданин Птичкин, не хотите ничего добавить к сказанному вами ранее? — строго спросил Мехреньгин.
После встречи с настоящей Ольгой Муравьевой настроение его, и так не очень хорошее, упало до абсолютного нуля. Жека, напротив, был сыт, весел и полон надежд.
Птичкин покачал головой.
— Врете много, гражданин Птичкин, — весело сказал Жека.
«Неужели придется опрашивать соседей в том доме, где живет тетка Птичкина? — с тоской думал Мехреньгин. — Это же какая работа, все ноги стопчешь…»
Неожиданно дверь кабинета открылась. На пороге стоял сотрудник соседнего отдела капитан Михаил Бабочкин.
Бабочкин был человек обстоятельный и внушительный, после работы пиво с коллегами не пил и делами занимался исключительно серьезными.
— Мехреньгин! — проговорил он озабоченно, демонстративно не замечая шалопая Жеку. — Мне на вахте сказали, что у тебя на допросе находится гражданин Птичкин Андрей Михайлович.
— Ну, находится, — завелся с полуоборота Жека. — А тебе до него какое дело?
— Мне этот гражданин немедленно нужен по делу об убийстве! — заявил Бабочкин, по-прежнему обращаясь исключительно к Мехреньгину.
— Что значит — об убийстве? — возмутился Жека. — Это убийство у нас в разработке! Мы его уже почти раскрыли… еще самая малость — и Птичкин даст признательные показания!
— Как — у вас в разработке? — Бабочкин наконец заметил Жеку и повернулся к нему. — Что значит — у вас? Это убийство наш отдел ведет! Мы с самого начала занимаемся делом Сургучева!
— Сургучева? — Жека удивленно уставился на коллегу. — Какого еще Сургучева? У нас Птичкин проходит как подозреваемый в убийстве гражданки Муравьевой Ольги Васильевны… То есть не ее, а…
— Какой еще Муравьевой?
Наконец в разговор вмешался капитан Мехреньгин.
Он выяснил, что коллеги занимаются убийством некоего господина Сургучева, застреленного в собственной квартире два дня назад. И у них есть серьезнейшие основания подозревать в совершении этого убийства присутствующего здесь Андрея Михайловича Птичкина.
Услышав об этом новом обвинении, Птичкин побледнел еще больше прежнего и едва не сполз на пол. Причем от наблюдательного Мехреньгина не укрылось, что на фамилию новой жертвы подследственный отреагировал с особенным волнением.
Эта фамилия была ему определенно знакома.
Догадка Мехреньгина тут же подтвердилась: он задал Бабочкину наводящий вопрос, и тот охотно ответил, что погибший Сургучев был директором и главным акционером фармацевтического предприятия «Астромед».
Мехреньгин переглянулся с Жекой.
— А я тебе говорил! — воскликнул тот. — Этот Птичкин — тот еще гусь! И врет больше допустимой нормы!
После непродолжительных переговоров Мехреньгин согласился предоставить коллегам возможность допросить Птичкина. И сам взялся сопроводить его на допрос.
В кабинете Бабочкина их ждал напарник Михаила Костя Линейный, необыкновенно высокий парень с постоянно взлохмаченной рыжей шевелюрой. И еще в кабинете находился свидетель — заместитель покойного Сургучева Лев Иванович Реутов.
— Он это, он! — воскликнул Реутов, увидев Птичкина. — Точно вам говорю — это он Арсения Степановича убил!
— Притормозите, свидетель! — проговорил Костя Линейный, безуспешно пытаясь пригладить волосы. — Какие у вас основания для такого заявления?
— Очень серьезные основания, — ответил Реутов, понизив голос. — Во-первых, мотив.
— Мотив? — переспросил Бабочкин. — Какой мотив?
— Ревность! — произнес свидетель значительно. — Все знали, что у Арсения Степановича был роман с его женой!
— Что вы врете! — воскликнул Птичкин истеричным высоким голосом. — У Ляли — роман с Сургучевым? Да они и знакомы-то почти не были! Что вы врете… — И он бросился на Реутова с кулаками.
Мехреньгин, при всей своей кажущейся неторопливости, отличался хорошей реакцией. Он первым успел перехватить возбудившегося свидетеля и оттащил его в сторону, приговаривая:
— Андрей Михайлович, Андрей Михайлович, не усугубляйте свое положение! Оно у вас и так не очень-то…
— А что он про Лялю говорит?! — вопрошал Птичкин голосом обиженного ребенка. — Как это — у Ляли с Сургучевым…
— Ну, Андрей Михайлович! — увещевал его Мехреньгин. — Вы же и сами, так сказать, не совсем ангел! Вспомните Леночку…
— Я — это я, — ответил Птичкин не совсем понятно. — А Ляля — это другое дело!..
— Вот, вы видите! — возмущался Реутов. — Вы видите, какой он, извиняюсь, псих! Это на меня он с кулаками, когда я тут вообще ни при чем! А Арсения Степановича и вообще… того!
