Оля невольно скосила глаза. На полу, возле самой кровати, валялась подушка. И в центре этой подушки виднелась отчетливая вмятина, помеченная отвратительными сизыми пятнами.
Марина перехватила Олин взгляд и, еще больше помрачнев, пожала плечами:
— Я, конечно, не эксперт, но мне это тоже не нравится… может быть, это ничего и не значит…
— О чем это вы? — удивленно проговорил Михаил, приближаясь к кровати.
— Не подходи! — Марина подняла руку, остановив мужа. — Ничего здесь нельзя трогать! Все должно остаться как есть, по крайней мере, до прихода милиции!
— Милиции? — переспросил появившийся в дверях Слава. — Зачем милиция? У него было больное сердце, это естественная смерть…
— Может быть, — ответила Марина бесстрастно. — Но все же ничего здесь не трогайте. На всякий случай.
Оля взглянула на нее с уважением и вспомнила, что раньше, до перехода в частную клинику, Марина работала врачом «Скорой помощи».
Оля отошла к дверям. Рядом с ней оказалась Нинель Петровна. Видимо, почувствовав ее доброе отношение, экономка решила держаться поближе к Оле в трудный и горестный час.
— Я так о нем беспокоилась, — всхлипывая, проговорила экономка. — Следила, чтобы он вовремя принимал лекарство… всегда присматривала за ним, следила за сигналом…
— Вы делали все, что могли, — заверила ее Оля. — Вам не в чем себя винить…
И тут до нее дошли последние слова.
— За сигналом? — удивленно переспросила она. — За каким сигналом?
— Ну, как же! — Нинель Петровна показала кнопку на стене, возле самой кровати. — Ведь у Дмитрия Ильича было больное сердце, и он на всякий случай провел сигнал в мою комнату, чтобы в случае приступа позвать меня на помощь…
Оля долго смотрела на кнопку.
Как и остальные помещения в доме, комната хозяина была обшита вагонкой, поэтому вся проводка сделана снаружи. И от сигнальной кнопки по золотистой деревянной стене тянулся к двери аккуратный белый провод. Возле двери он скрывался в круглом отверстии.
Ольга вышла в коридор, взглянула на стену…
Здесь провод снова появился, но в полуметре от двери он был ровно разрезан ножом.
Вот оно как. Значит, версия естественной смерти, и без того довольно шаткая, трещит по всем швам.
И тут она вспомнила невольно подслушанный ночной разговор.
Ночью она приняла его за выяснение отношений между Ларисой и своим мужем, но теперь… теперь, после смерти Дмитрия Ильича, этот разговор приобретал совершенно другой, зловещий смысл. Стало быть, они говорили вовсе не о ней, Оле, Лариса требовала, чтобы ее собеседник пошел и убил Дмитрия Ильича — дескать, это единственный выход, и нужно сделать это как можно быстрее. А он отказывался. Тогда она сказала, что сама все сделает. И сделала.
Вот такие пироги.
Оля спустилась на первый этаж, миновала холл и оказалась в прихожей. Она хотела выйти на улицу, немного пройтись, чтобы мысли у нее в голове улеглись. Но перед самой дверью увидела на вешалке куртку Славы.
Это была его любимая куртка из плотной ткани цвета хаки, вся усеянная накладными карманами. И на ней Ольга увидела сухие колючие катышки репейников. Точно такие, как те, которые с трудом отчистила от своей трикотажной кофты, в которой ночью выходила ворожить…
В горле у нее пересохло от волнения.
До этой минуты у Ольги в душе теплилась слабая надежда на то, что она ошиблась, что Лариса встречалась ночью не со Славой, а с каким-то другим мужчиной, но репейник лишил ее и этой, такой эфемерной надежды.
Единственное место на участке, где с прошлого года сохранился репейник, было в том глухом углу за домом, куда ее занесло этой ночью. То самое место, где она подслушала злополучный разговор.
Значит, Слава побывал там же.
Значит, это его она застукала с Ларисой.
Они обсуждали…
Они обсуждали убийство Дмитрия Ильича.
Оля вышла на крыльцо. В воздухе пахло так, как пахнет только ранней весной — свежестью, переменами, надеждой.
Надеждой? В ее собственной жизни не осталось места надежде, все складывалось просто ужасно.
Она хотела одного — вернуть любовь мужа, защитить свою семью. Ради этого решилась на смешной и нелепый ритуал — и вот, вместо того, чтобы вернуть то, чем владела, потеряла то немногое, что у нее еще оставалось. Она безоговорочно верила мужу — и оказалась последней дурой. Рядом с ней жил совсем не тот человек, какого она знала.
Ольгу передернуло — то ли от страха и безысходности, то ли просто от холода — ведь она вышла на улицу в тонком свитере.
Она резко развернулась и вошла в дом.
Почти все гости собрались в холле, перед камином. Кто сидел в кресле, кто прохаживался, не находя себе места. Лица у всех были растерянные, опустошенные.
— Что же теперь делать? — проговорила Даша, ни к кому не обращаясь.
— Первым делом — вызвать милицию! — Михаил достал из кармана мобильный телефон.
— Что — милицию?! — вскочил Слава, опрокинув стул и не заметив этого. — Подожди, а без этого никак нельзя?
Ольга удивленно взглянула на мужа.
Он побледнел, губы его тряслись. Ей никогда еще не приходилось видеть его в такой панике. Она снова вспомнила ночной разговор — и желудок скрутило мучительным спазмом. Нет, она не верила, не верила в то, что ее Слава — убийца…
И потом — зачем? Зачем ему это? Ведь у него были прекрасные отношения с покойным.
Но эта бледность, этот ужас в его глазах… Он ведь знал, что Лариса собирается сделать, но не остановил ее…
— Да что с тобой? — Михаил удивленно смотрел на компаньона. — Конечно, нужно вызывать милицию, и немедленно! Даже если Дмитрий Ильич умер естественной смертью — всякая скоропостижная смерть вызывает подозрения, и именно мы с тобой — главные подозреваемые!
— Мы? — Слава отшатнулся и стал еще бледнее, если это возможно. — Почему мы?
— Что ты — не понимаешь? — Михаил говорил медленно и убедительно, как с ребенком. — Мы — его компаньоны, и, как ты, конечно, помнишь, по уставу фирмы именно мы наследуем его долю акций. Значит, мы выигрываем от его смерти…
— Господи! — Слава резко развернулся, заходил по комнате, как зверь по клетке, натыкаясь на предметы и сжимая голову руками. — Но это полный бред… если его и вправду убили — почему это должен быть кто-то из своих? Дмитрий Ильич говорил, что у них в поселке пошаливают, этой зимой обчистили несколько домов. Это мог быть грабитель — залез в дом, наткнулся на хозяина…
— Слава, что ты говоришь? — перебил его Михаил. — Ильича убили во сне, в собственной постели. Какой грабитель? И потом — ворота были заперты, на участке сигнализация…
— Ну ладно, звони… — Слава безнадежно махнул рукой.
