Тимур снова поморщился и сделал большой глоток, опустошив свою кружку наполовину. Потом он отставил посуду, и скрестил руки на груди.
— Окей. Мы найдём того, что хочет с ней расправиться. Может быть даже придётся его устранить, — сухо резюмировал он, — Что дальше? Повторишь судьбу Ратного? Дырки в голове не хватает? — усмехнулся Тимур.
— С этим я разберусь сам. Что в гостинице?
— Глухо как в танке, — вздохнул он, — Морозовой Ольги не было в Прибалтийской. Ни сегодня, ни вчера, ни две недели назад.
— Странно всё это, — протянул я, уставившись в окно на задний двор.
Пора пригласить ландшафтного дизайнера, чтобы как–то изменить вид прилегающей территории. Как–то канадский газон, круглогодично зелёный и ровный, наскучил. Ёлочки можно посадить, розарий разбить…
Почему–то захотелось, чтобы во дворе пахло розами.
— Да, странно, — выдернул меня из моих хозяйских раздумий голос старого военного товарища.
— Ладно, Тим. Утро вечера мудренее. Завтра начнём разбираться. Ты всё равно спишь по четыре часа, дай завтра клич ребятам, пусть собирают информацию. На Ольгу, на Ратного, на всех. Раскопайте всё, что возможно.
— Хорошо, — он допил свой кофе вторым глотком и поднялся со стула, — Один вопрос — тебе не кажется странным труп в её машине?
— А что в этом странного?
— Машина записана на бабу, а грохнули мужика. Убийца должен был, как минимум, знать пол цели, даже если не знал, как она выглядит, не думаешь? — спокойно сказал он, поднимая нож с пола и засовывая его обратно в карман джинсов.
— Мне в сегодняшнем дне всё кажется. Завтра, — я кивнул в сторону выхода, — Всё решим завтра.
— Спокойной ночи, — передёрнул плечами в ответ он, — Пушку на всякий случай держи под подушкой. Мало ли.
Подмигнув, он скрылся в холле, а потом послышался тихий щелчок закрываемой двери. Я допил свой кофе, убрал посуду в посудомойку, выключил свет и побрёл на второй этаж.
Решив устроиться в гостевой спальне, я втащил в неё матрас, который предполагал использовать, когда куплю вторую кровать. Почесав затылок и устало зевнув, я понял, что дополнительный комплект белья придётся брать из спальни. Взвесив на чаше весов потребность в душе и нужду во сне, я выбрал второе, и тихонько прокрался в свою комнату, заодно решив проверить, как устроилась Оля.
Она спала в одежде, свернувшись в клубочек, как маленькая девочка. Ну, или гремучая змея, готовящаяся к ядовитому укусу. Я тихо подошёл к шкафу, в который пока не успел заказать двери и потянулся к верхней полке, чтобы достать одеяло и подушку. Стянув их с тихим чертыханьем, я взял с соседней пододеяльник, наволочку и простынь, и развернулся чтобы удалиться.
Моментально я замер, как вкопанный, потому что Ольга уже не спала. Более того, она стояла возле кровати, застывшая, как истукан и смотрела на меня, не моргая.
Я попытался прочитать выражение её лица, но у меня не получилось. Только в отблеске льющегося из окна лунного света, на котором до сих пор не было штор, я видел, что её глаза сверкают серебристым цветом и внимательно следят за мной.
— Я только белье взять, — почему–то прошептал я.
Она ничего не ответила, только медленно–медленно кивнула.
— Спокойной ночи, — снова шепнул я, направившись к двери.
По затылку пробежал холодок, потому что её взгляд был прикован ко мне до тех пор, пока я не вышел из комнаты и не прикрыл за собой дверь. Если честно, она больше была похожа на лунатика в тот момент, чем на саму себя.
Вспомнив слова Тимура, я невольно фыркнул, но всё же спустился вниз, чтобы достать из сейфа пистолет. Засунув его за пояс брюк, я вернулся в гостевую комнату, расстелил себе постель, разделся догола и рухнул на матрас. Оружие я положил под подушку, как и советовал старый армейский товарищ.
Мало ли.
Глава 4
Помни, что нет тюрьмы страшнее, чем в голове.
Виктор Цой и Кино «Стань птицей»
Ольга, 2013
Я проснулась в шесть утра, если верить электронным часам, которые стояли на тумбочке возле кровати. Сев, я бросила короткий взгляд на свои руки и поморщилась от тёмных разводов, которые остались на мягкой пушистой ткани свитера от лежания на асфальте. Почему–то стало не по себе, меня передёрнуло, и я решила избавиться от грязной одежды, увидев в шкафу ровный ряд костюмов и сорочек, висящих на вешалках.
Вспомнив план дома, который я изучала перед приездом к соседке Лазаря, я накинула одну из его хлопковых рубашек, взяла свои вещи и спустилась вниз, чтобы запустить стирку. В прачечной я обнаружила не только стиральную машину, но и сушилку и несказанно порадовалась своей удаче. За стенкой слышался шум льющейся воды и достаточно громкие вопли самого хозяина дома.
Настроив чудо технического прогресса на деликатный режим, я направилась в кухню, чтобы выполнить свою основную физическую потребность и что–нибудь съесть. В холодильнике были обнаружены яйца, докторская колбаса и брынза. В шкафчиках я нашла сковородку и растительное масло. Включив плиту, которая, на моё удивление, была газовой, я поставила на неё сковороду и принялась резать колбасу с сыром. Забросив всё это в кипящее масло, я следом разбила восемь яиц, учитывая здоровый мужской организм, орущий в душе песню группы «Кино», и принялась помешивать нехитрое блюдо под его надрывные завывания.
Он не помнит слово «да» и слово «нет»,
Он не помнит ни чинов, ни имён.
И способен дотянуться до звёзд,
Не считая, что это сон,
И упасть, опалённым Звездой
По имени Солнце…
Сквозь шипение и скворчание, я расслышала, что в ванной всё стихло. Через несколько секунд за моей спиной раздалось приветливое:
— Я смотрю, ты освоилась у меня дома лучше меня самого.
Губы тронула ухмылка, и я обернулась через плечо. Как обернулась — так и застыла, потому что Лазарев сохранил свою идиотскую привычку щеголять после душа в костюме Адама.
— Ты серьёзно? — вырвалось у меня сквозь проступающий румянец на щеках.
Я краснею второй раз в жизни и, по какой–то глупой иронии, опять увидев его голым.
— Я у себя дома. Могу делать что хочу, — пожал плечами он, усаживаясь на стул.
Стянув с дверцы духовки кухонное полотенце, я бросила его в Лазаря.
— Прикрой свой срам, пожалуйста.
В ответ он громко заржал, но полотенце опустилось на его богатства. Слава Богу.
— Что на завтрак? — невозмутимо спросил он, когда я отвернулась.
— Яичница.
— С мышьяком? — в его голосе послышались игривые нотки.
