Давно они последний раз гуляли вот так — вместе, неспешно, о чем-то разговаривая, думал Кузовков, когда они возвращались домой. Наверное, после свадьбы ни разу. Оля права, когда обижается на него, так нельзя. В жизни должны быть вот такие вечера — с рестораном, танцами, смехом и прогулкой по засыпающему ночному городу. В этом, наверное, и есть счастье, смысл человеческого существования. В этом, а не в высоких абстрактных материях, от которых на деле ни толку, ни удовольствия.
Может, и правда сменить работу? Устроиться охранником в частную фирму, работать по сменам, ездить с Ольгой отдыхать… Кузовков вздохнул. Он знал, что ничего такого не сделает. То есть, возможно, сделает, но когда-нибудь потом, не скоро. А пока он не готов жить без своей работы, какое бы отвращение она временами ни вызывала.
Звонок разрушил идиллию, когда подходили к подъезду.
— Не отвечай! — нахмурившись, потребовала Ольга.
— Да… Что?.. Что за черт?! Ладно, еду!.. Оль, прости, — повернулся он к жене. — Давай я тебя провожу.
— Сама поднимусь, — обиженно проворчала Оля. — У тебя же дела важнее.
— Оль! — крикнул Кузовков вслед захлопнувшейся подъездной двери. — Ч-черт!
* * *
— Этого не может быть… Этого не может быть… Этого не может быть! — Меркулова резко вскинула голову и посмотрела так, будто он должен немедленно ответить на все вопросы.
— Валерия Павловна, успокойтесь, пожалуйста…
— Вы их отпустили, да?! Где эта дрянь?! Это все вы!..
— Филимонова и Антипов находятся в следственном изоляторе, — терпеливо повторил Кузовков.
— Не может быть, — упрямо твердила Валерия, стараясь не смотреть на экран, где человек в костюме Деда Мороза быстро шел по пустой улице, привычным жестом замахивался молоточком, доставал из-за пазухи знакомую игрушку…
— Валерия Павловна…
— Отстаньте от меня! — крикнула Валерия, вскакивая с кресла. — Оставьте меня в покое все! Вы должны были его найти, вы давно должны были его найти, зачем вы теперь ко мне пристаете!
Кузовков шумно вздохнул, собираясь сказать что-то резкое, но в последний момент промолчал. Ей, конечно, сейчас плохо. Хуже всех. Неизвестно еще, как бы он себя вел в такой ситуации, а тут женщина. Надо понять.
— Мы будем работать, Валерия Павловна.
Валерия застыла посреди почти привычного уже беспорядка. Собственно, сейчас тут делать совершенно нечего. Милиция уехала, и ей тоже надо ехать домой, ждать утра и потом приводить все в порядок… А может, остаться здесь? Тут по крайней мере дежурит охранник, сторожащий разбитую витрину, она будет не одна. Нет, тогда к утру она точно рухнет без сил. Надо хотя бы лечь, даже если со сном ничего не получится.
Она медленно вышла из магазина, устало села в машину.
— Куда едем, Валерия Павловна?
Хотелось сказать, что все равно, но это выглядело бы обычной дамской истерикой. В самом деле, не водителю же выбирать ей место для ночлега.
— К маме, — вздохнула она. — В смысле, езжай к дому, там свернешь в другой двор, я покажу.
ГЛАВА 22
Подозрения
Вадим по-хозяйски обшарил шкаф, вытащил две кружки, налил чай. В ее порцию щедро добавил бальзама.
— Пей.
Валерия равнодушно глянула на кружку и отвернулась, продолжая вертеть в руках телефон.
— Мы все сделали, — отчитался Сташевский. — Стекло вставлено, пол вымыт, как я разместил манекены, можешь посмотреть.
— Там милиция, у всех подряд выясняют алиби, — продолжил он, не дождавшись ответной реакции. — Ты не ответишь?
— Что? — выдавила она с неизвестно откуда взявшейся хрипотцой, будто за одну ночь разучилась разговаривать.
— У тебя телефон звонит, ты не ответишь?
— Не знаю…
Валерия отбросила маленький серебристый аппарат и опустила голову на стол.
— Может, тебе водки принести? — неуверенно предложил Вадим.
— Лучше цианистый калий, — серьезно ответила Меркулова. — Сдохнуть хочется.
Телефон все не умолкал. Нужно ответить. Это просто бессовестно и совершенно недопустимо — так себя вести. Игнат ни в чем не виноват и наверняка уже очень волнуется. Да, все так, но она не может сейчас ни с кем говорить. Даже с ним… Или тем более с ним? Она ведь снова не может быть ни в чем уверена. Ни в чем и ни в ком. Валерия старательно гнала эти мысли, и у нее почти получалось, но больше уже ни на что не хватало сил.
— Вадим! — она посмотрела на него с озарением. — Поговори, а? Пожалуйста! Ответь, расскажи, что тут у нас… Ну!
— Ладно, — Сташевский с сомнением пожал плечами, но мобильный все-таки взял. — Добрый день…
Валерия вскочила и метнулась к окну, пытаясь не слышать разговор. С каким удовольствием она убежала бы как можно дальше, где нет ни одного знакомого лица и где ее тоже никто не знает!
А еще лучше залезть под стол, чтобы скатерть обязательно свисала до пола, и думать, что тебя здесь никогда не найдут.
— Ну вот, к нам мчится подмога, — чуть смущенно сообщил Вадим, возвращая телефон. — Я не виноват.
Валерия схватила уже остывший чай, залпом выпила, поморщилась.
— Ты чего мне налил? Тут заварки даже не слышно.
— Ну и ладно, — махнул он рукой. — Можно подумать, тебе сейчас нужна заварка. Послушай, мне тут пришло в голову… Тебе никто не предлагал продать бизнес? Может, нужны твои магазины?
— Да нет, а… Ты думаешь?..
— А что? Вариант.
— Да, — Валерия неопределенно качнула головой. — Но у меня никто ничего не спрашивал. Хотя всякое может быть…
Это было натянуто и маловероятно, но она уже ухватилась за идею, как за спасение. Конечно, все так и есть! Как она раньше не подумала! Кто-то решил забрать уже готовый, хорошо развивающийся бизнес и для этого ее пугает! Кто-то совсем чужой и, может быть, даже плохо знакомый… Или…
— Лера! — Игнат резко ворвался в кабинет, сделал по инерции несколько шагов и вдруг потрясенно замер, глядя на нее, повторил уже неуверенно, смятенно: — Лера…
— Почему тебе именно вчера понадобилось ехать на эту встречу? — не поворачивая головы, глухо спросила она. — Что я теперь должна думать?
— Лера, я… Да я до половины второго был в этом чертовом ресторане, меня видела толпа народа! Если тебе надо…
— Нет.
Игнат растерянно оглянулся в поисках поддержки, присел рядом с креслом, протянул руку, но так и не решился дотронуться. Ему показалось, что тогда Лера сорвется с места, убежит… или прогонит его. Навсегда…
— Лера… — повторил он беспомощно.
Она все-таки повернулась, наклонилась к нему, сказала раздельно:
