– Мне уже и самому интересно. Но откуда мне знать, что ты – не подстава?
Пашка снова пожал плечами:
– Мне нечего сказать, честное слово. Если можете помочь – помогите. А так… Фиг знает, короче. Но вы-то сами кто такие? Что за организация у вас такая? Что тут вообще происходит? Что там могло быть со мной, в метро? А в том здании на Фонтанке – что? Вы работаете на правительство? Расскажите о «Массандрагоре»!
– Так, – блондин предупреждающе поднял руку, – давай сразу договоримся. Мы тебе вот так с ходу ничего не рассказываем и не объясняем. Мы просто постараемся тебе помочь, но у нас свои методы. Ты либо согласен, либо нет. Если ты свой, а я вижу, что это так, – сам все и вспомнишь, да еще, может, и нам расскажешь. Ну а если не вспомнишь, то с чего нам распинаться тут перед тобой? Нам проблемы не нужны! Да мы тебя вообще должны были бы с самого начала сдать нашей службе безопасности… Скажи еще спасибо, что по чистой случайности на меня попал. Усекаешь?
– Ну, вроде да.
– Правильно. Меньше знаешь – целее будешь. Информация – вещь вообще-то обоюдоострая. Ты уверен, что хочешь вспомнить все? Видишь ли, без веских причин у нас память не блокируют. Ты бы лучше сам подумал: может, оно того и не стоит?
– Нет, все нормально. Я хочу вспомнить, – твердо сказал Пашка. – Хочу.
– Дело хозяйское. Тут только момент один есть, довольно неприятный…
– Какой?
– Иногда память не блокируют. Если человека выкидывают… в смысле отправляют на заслуженный отдых или сведения слишком ценные… то применяют не блокиратор, а стиратель памяти.
– И?
– И то, что в этом случае ничего не выйдет, ничегошеньки ты не вспомнишь. Ты готов к этому? Просто чтобы потом – без претензий.
Пашка оторопело уставился на толстяка. Ну ничего себе! Прямо фантастика какая-то! Или обычный лохотрон.
– А у меня есть выбор? – спросил он.
– Думаю, нет, – медленно проговорил блондин. – Ведь проверить, что именно тебе сделали, в этих условиях невозможно, – он обвел комнату рукой. – А твое личное дело еще, наверное, не исправили. Бюрократии у нас хватает, знаешь ли… Честно говоря, я еще сам не решил, что с тобой делать. Чует мое сердце, что-то здесь не так. Может, ты как хакер выполнил некое важное задание, а потом тебя заставили его забыть. Может быть такое? Легко. И гуманно, согласись. В прежние времена просто закатали бы в бетон, и дело с концом. Смотришь ведь остросюжетные фильмы? Ну вот.
– Но я-то не хакер, я вообще программирую довольно слабо, – возразил Пашка.
– Так ты этого просто не помнишь!
– Но я же не мог им стать за пару месяцев!
– А по нашим сведениям, за два года! Может, в тебя запихнули ложные воспоминания?
– А такое возможно?
– Не слышал о таком, но исключать нельзя. Дело в другом – зачем?
Они помолчали. Толстяк думал. Пашка ждал. Прошла минута, вторая, началась третья… Что он тянет? Боится?
– А что это за тестер, которым вы меня проверяли? – спросил Пашка. – Ну, коробочка с лампочкой?
– Чекер. Это называется чекер, – задумчиво пробормотал толстяк. – В тебе сидит уникальная биоэлектрическая метка, мы ловим конфигурацию создаваемого ею поля, а затем сверяем ее по базе данных наших сотрудников… В общем, ничего сложного.
– И как эта метка во мне оказалась?
– Видимо, завербовали тебя когда-то. Оттуда и метка…
– А подделать ее можно?
– Нельзя. Много раз пытались, но в этом ее смысл – в неподдельности, понимаешь?
– Ну а саму базу данных можно же взломать и подменить код прямо в ней? Или перехватить линию передачи данных и на лету подменить неправильный код на правильный? Или просто заставить этот чекер выдать нужный сигнал в нужный момент? По-моему, это проще всего.
– А говоришь – не хакер! – рассмеялся блондин.
– Так это же очевидные вещи… – пробормотал Пашка.
В комнату заглянула связная.
– Что у вас тут: все нормально, Гельмут? – спросила она. В ее губах дымилась сигарета.
Блондин кивнул.
– Прописать ему, что ли, порошочки?.. – протянул он. – Так ведь что-то не то с ним…
– А что такое?
– Не сходятся некоторые даты и факты, не вяжутся между собой…
– Значит, я не подстава, – подал голос Пашка. – Логично?
– Почему это?
– Подстава так криво не делается. Тогда даты вязались бы, как ты заметил.
– Слабый довод, – покачал головой Гельмут, – ты ведь вообще можешь не знать о том, что являешься подсадной уткой! Хорошо, я все же рискну, и мы попытаемся помочь тебе. Неофициально. Совсем неофициально, ты меня понимаешь?
– Понимаю.
– Ни черта ты не понимаешь… Лизка, принеси-ка розовую.
Лиза равнодушно пожала плечами и исчезла, плотно прикрыв за собой дверь.
– Будешь колеса катать, – тем временем заявил Гельмут. – Курс долгий, может занять до месяца. Но ты – странноватый случай, так что ничего гарантировать не могу.
Пашка промолчал, не зная, как реагировать. Он ожидал, что у них тут высокие технологии, лаборатория, томография и синхрофазотроны, мертвенный свет люминесцентных ламп, ну хотя бы хирургический стол, а они ему какие-то самодельные порошочки предлагают! Колеса, значит? Очень интересно! Это что, наркопритон? Наверняка варят всякую дурь, а потом испытывают на дурачках вроде него! Может, еще неделю назад он был как раз у этих двоих и валялся тут в соседней комнате в бессознательном состоянии? И вот он, идиот, повелся на полную белиберду и по собственной воле снова здесь!
Вошла Лиза и протянула небольшую продолговатую таблетку бледно-розовой окраски.
– Положи под язык и соси, не глотай, – сказала она. – Невкусная, зато действенная, уж поверь.
Пашка неуверенно взял таблетку. Она была холодной. Держат в холодильнике?
– Первая бесплатно, – сказала девушка. – Затем по три тысячи.
– Что?.. По три тысячи?! Рублей?
– Хо! – уперла Лиза руки в бока. – А ты думал, я – мать Тереза, да? Рублей, рублей! У нас тут не благотворительный курорт!
Ну кто бы сомневался!
– И сколько их нужно всего, таблеток-то?
– Обычно семь-восемь. Для тебя, забывчик, не знаю. Может, и больше. А может, и меньше, но это вряд ли.
Пашка посмотрел на Гельмута. Тот виновато развел руками, мол, все это просто бизнес. Пашка нахмурился, протянул было таблетку обратно, замер, опять поднес ее ко рту, снова задумался…
– Тебе решать, – сказал толстяк. – Мы не настаиваем. Но не жди чудес, особенно поначалу. Но первая-то – бесплатно!
