— Пока, — ответила Таня и ступила на мокрый асфальт.
На лавочке сидели соседки и что-то бурно обсуждали. «Где она — смерть», — услышала Таня, подходя ближе.
— Здравствуйте, — сказала она и прошмыгнула в подъезд, ощущая за своей спиной напряженную тишину.
— Явилась — не запылилась, — «радушно» встретила ее мать. — Че не на работе?
— Уволилась.
— Не понял… — Из комнаты вышел Олег Никанорович, его мятая майка выскользнула из тренировочных брюк, сползших с выпуклого живота. — Хочешь сказать, что ты теперь безработная?
Таня опустила голову и попыталась пройти в свою комнату, но тяжелая туша преградила ей дорогу.
— Отвечай, когда спрашивают! Когда на работу? — рявкнул сожитель матери.
— Никогда, — огрызнулась Таня. — Дайте пройти.
— Не дам. Сначала уважение прояви.
Он рыгнул, и Таня поняла, насколько он пьян.
— Не привязывайся, у ей глаз нечистый, — заплетающимся языком сказала мать и скрылась в ванной.
— Нечистый, говоришь, — сказал Олег Никанорович и дернул шпингалет, запирая дверь ванной комнаты снаружи. — Щас посмотрим.
Он протянул к Тане руку, схватил за подбородок. Таня, дернув головой, высвободилась.
— Не приставай, дурак.
— Дурак… Кто дурак?.. Я дурак? — зашипел он, и с каждым словом его глаза все больше наливались кровью.
— Отстань.
Таня, вложив все свои силы в удар, двинула кулаком в его рыхлый живот. Пока сожитель матери, выпучив глаза, глотал воздух, она проскользнула в свою комнату и заперлась.
«Как же мне дальше-то с этими придурками жить? — подумала она и тут же вспомнила о Максиме. — Ведь могла же другую жизнь начать… Черепаха голову высовывает и шагает. А я что, хуже черепахи?!»
Ее размышления прервали гулкие удары в дверь.
— Убью, подлюка! — донеслось из-за двери.
Таня заметалась по комнате. Отодвинув ящик письменного стола, она достала паспорт, сняла с книжной полки «Мадам Бовари», вытряхнула конверт с деньгами. Распахнув створки шифоньера, вынула чемодан и начала поспешно бросать в него свои вещи: комплект белья, трусики, носки, колготки, пуловер…
Удары в дверь продолжались. Вдруг наступившая тишина заставила Таню застыть в ужасе. И когда что-то тяжелое ухнуло в дверь, ее спина мгновенно покрылась испариной. Таня кинулась к чемодану, присела рядом, лихорадочно потянула язычок «молнии».
Гулкий удар повторился. Дверная щеколда вместе с петлей с треском вылетела из косяка.
— Куда, собралась, паскуда…
Широкое лицо в обрамлении всклокоченных волос нависло над Таней. Сожитель матери усмехнулся, и она узнала эту усмешку. В его налитых кровью глазах она увидела то же выражение, что и у Генки в тот злополучный день после выпускного…
Пьяная туша горой нависла над Таней, и громадная пятерня больно сжала ее грудь.
— Не надо, — отшатнулась Таня и рывком встала.
— Сиськи-то крепенькие.
Волосатая рука опять потянулась к ее груди. Таня отпрянула и потянулась за чемоданом.
— Бля… — выругался Олег Никанорович и пнул чемодан. — Я тебя научу уважать старших. — Жилистая рука поднялась вверх, но Таня, согнувшись, избежала удара, а сожитель матери, потеряв равновесие, упал, стукнувшись о край чемодана. Раздался треск, перекрываемый руганью.
Схватив только сумочку с деньгами и документами, Таня ринулась вон. «Уроды, уроды, уроды, — шептала она, сбегая вниз по ступеням. — Никогда не вернусь. Никогда!»
Максим отвинчивал крышку от пластиковой бутылки с минеральной водой, когда зазвонил мобильный телефон. Он сделал глоток, чтобы смочить пересохшее горло, и нажал кнопку приема.
— Да, — недовольно буркнул он в трубку.
— Макс, Максим… возьмите меня, пожалуйста, — всхлипнул девичий голос.
— Таня? — удивился он.
— Да, я, — зашелестела трубка.
— Все же решилась…
— Вы где? Пожалуйста, возьмите меня. Я буду у гастронома, там, где мы поворачивали. Помните? — торопился спотыкающийся голос.
— Я там и стою, — спокойно ответил Максим. — Жду.
Он отключил связь и почти сразу же увидел спешащую к нему навстречу девушку. Таня бросилась к нему на грудь и разрыдалась.
— Ну что ты, что?.. — растерялся он, похлопывая ее по спине. — Не уехал я. Тут я…
Максим был удивлен, не догадываясь, что послужило причиной столь внезапной перемены решения.
— Ну?.. — Он отстранил девушку от себя и заглянул в ее заплаканное лицо.
Она подняла на него посветлевшие от слез глаза и виновато улыбнулась:
— Я передумала.
— Вещи где?
— Здесь. — Таня хлопнула по висящей через плечо дамской сумочке. — Паспорт, деньги.
— Может, стоит заехать за вещами? — спросил он, и Таня в ужасе замотала головой:
— Нет-нет. Я куплю новые.
Он внимательно посмотрел в ее испуганное лицо, и в груди у него снова запекло. Он вспомнил, как однажды, когда ему было лет двенадцать, застал мать в кровати сразу с двумя любовниками и как ошарашенный выскочил из дома в чем был. В тот день страшная жара внезапно сменилась прохладой, и он, дрожа от пронзительного ветра, бродил по городу, пока его не пожалел какой-то пьяница, разрешив переночевать на грязном, пропахшем мочой матрасе в своем холостяцком жилище. Последствием той ночевки стал педикулез, с которым мать справилась, обрив сыну голову.
Макс инстинктивно провел рукой по лысеющему затылку. «Теперь и брить не надо».
— Новая жизнь, новые вещи, — сказал он и нажал на кнопку брелка.
«Волга», мигнув фарами, пиликнула сигнализацией. Максим сел за руль. Таня, обойдя машину, села с другой стороны.
— Пристегнись, — сказал он ей, и «Волга», взревев, тронулась с места.
Сначала они медленно ползли в потоке других машин. Вырвавшись за город, «Волга» набрала скорость. Мимо проносились одноэтажные постройки, чередующиеся с внушительными «виллами» нуворишей. Вскоре поселки исчезли, сменившись полями, черными и мокрыми, обрамленными темной зеленью елей. Сначала ели виднелись вдалеке, затем подступили ближе к дороге, допустив в свое общество осины и березы. Пейзаж не менялся в течение почти двух часов.
Таня сидела, откинувшись на спинку сиденья, и рассеянно слушала музыку, вытеснявшую из головы беспокойные мысли. Наконец машина остановилась.
— Ну что ж… Девочки — налево, мальчики — направо, — сказал Максим, распахивая дверцу машины. Он сделал два шага от дороги и повернулся спиной к трассе. Таня подумала, что стесняться ей вряд ли имеет смысл, и быстренько направилась к придорожным кустам.
