— Так получилось, детонька, так получилось.
«Детонька» посмотрела на него. Глаза ее были влажными.
— Домой поедем? — еле слышно спросила она.
— Поедем, доченька, поедем. А то плохо мне тут, ой как плохо.
— Ты иди в палату, собирайся, — сказала она, отстранясь. Ее лицо вмиг стало серьезным. — Я сейчас все с врачом утрясу. Уколы-капельницы, знаешь, если надо — сама сделаю.
— Знаю, знаю… — затряс головой Кирилл Петрович. — Только я не могу в палату… лучше я тут посижу.
Дочь Кирилла Петровича скрылась за дверью с надписью «Ординаторская».
— Все хорошо, что хорошо кончается, — произнес он, грузно опускаясь на стул. — Дочура приехала, а я уж думал — помру, не дождусь.
— Ну вот и дождались, — сказала Таня и, нагнувшись, поцеловала его в макушку. — Значит, жизнь продолжается?
— Верно, — усмехнулся он. — «Зе енд» откладывается.
— Вы это о чем? — вмешался Максим.
— Наши девичьи секреты, — ответил Кирилл Петрович и, подмигнув Тане, хрипло пропел: — «Десять девок бросил я, девять бросили меня».
— Скоро? — спросила Таня, когда машина, чуть замедлив ход, взобралась на пригорок.
— Пять минут, — ответил Максим, не отрывая взгляда от дороги. — Вон шлагбаум, это въезд.
Таня посмотрела вперед. За бетонным забором виднелись покатые крыши.
— Здесь в перестройку землю на дачный кооператив выделили, да охотников не нашлось. Виталька под шумок все к рукам прибрал, на завод приписал. Себе дом построил, пару-тройку участков отдал нужным людям.
— У тебя тоже есть?
— Есть. Только я не строился. Может, когда-нибудь…
Полосатая штанга шлагбаума поднялась, открывая въезд, и Максим повел машину по бетонированной дороге мимо роскошных коттеджей.
— Пара-тройка… — растерянно повторила Таня. — Да здесь же целый город.
— От центра — меньше часа. Только в прошлом году — пять новых домов построили.
«Волга» остановилась у кирпичной ограды с большими железными воротами. Не успел Максим достать телефон, как створки ворот поползли в стороны.
— Вылезай, — сказал он, останавливая машину у небольшого двухэтажного кирпичного строения. Максим высунулся из окна и крикнул: — Привет, Степаныч!
Таня вышла из машины. К ним приблизился мужчина с густыми седыми волосами и такой же бородой.
— Приветствую, Максим Юрьевич, — сказал он. — Как здоровьице?
— В норме, — ответил Максим, выходя из машины. — Поставишь?
— Не вопрос.
Степаныч искоса глянул на стоящую около машины Таню, но промолчал.
— Вот мы и на месте, — сказал Максим. — Хорошо-то как!
Таня огляделась: молодые деревья и кустарники радовали свежестью листвы, вымощенные серым камнем дорожки казались только что вымытыми. Недалеко от забора, справа, виднелась беседка, украшенная деревянными кружевами, впереди, метрах в пяти от входа, стоял желтый двухэтажный коттедж под зеленой черепичной крышей.
— Мы здесь будем жить? — спросила она, словно не веря своему счастью.
— С недельку поживем, — ответил Максим и, легко подняв объемную сумку, пошел вперед. Сделав несколько шагов по вымощенной камнями дорожке, он остановился и оглянулся. — А ты что?
Таня подхватила свою сумку и поспешила следом.
— Как хорошо пахнет! — воскликнула Таня. Она стояла у распахнутого окна и смотрела вдаль.
— Это ирисы цветут. Сейчас их время, — сказал Максим.
— Да… — вздохнула Таня. Спиной она чувствовала взгляд Макса, но не оглянулась, как будто боялась расплескать ощущение счастья, переполнившее ее.
— Я вообще-то городской житель, — сказал Максим и сел в кресло, стоявшее около окна. — Дня два поживу, и тянет обратно.
Он замолчал, прислушиваясь к шелесту листвы за окном.
— Здесь слишком тихо, — после минутной паузы сказал он.
— Тихо, — повторила Таня.
Она еще некоторое время смотрела в сад, вдыхая аромат весенних цветов и нагретой жарким солнцем зелени. Развернувшись, она обвела взглядом комнату: стены, оклеенные обоями в еле заметную полоску, накрытую покрывалом с ярким цветочным рисунком широченную кровать, расположенный на элегантной тумбе музыкальный центр, большое зеркало.
— Это моя будет комната? — спросила она, все еще боясь поверить в реальность происходящего.
— Нравится? — спросил Максим, добродушно улыбаясь.
Таня закивала:
— Очень-очень. Как в кино.
— С Ричардом Гиром?
— Почти… Значит, это будет моя комната? — повторила она.
— Вообще-то это гостевая. Я здесь раньше останавливался.
— Ладно, — с легкой ноткой сожаления сказала Таня. — Где моя?
Максим помолчал, как будто обдумывая ответ.
— Дом такой большой… — сказала Таня чуть сконфуженно. — Сколько же здесь комнат?
— Не считал, — ответил Максим. — Знаешь, ты оставайся тут, а я устроюсь за стенкой.
— Спасибо, — воскликнула Таня и с трудом удержалась, чтоб не запрыгать от радости.
Она вновь повернулась к распахнутому окну:
— Здесь даже воздух другой. Кажется, что его можно потрогать.
— Навыдумываешь…
— Нет, правда. В городе все по-другому. Там и воздух какой-то жесткий. А здесь… — Прикрыв глаза, она глубоко вдохнула. — Как в раю.
Она вновь открыла глаза и улыбнулась. Ее глаза светились.
— Я знаю, почему ангелам есть не хочется, — сказала она.
Максим удивленно приподнял брови:
— И почему?
— Я читала, что в раю много цветов, и ангелы просто дышат пыльцой. Им этого вполне достаточно.
— Хочешь сказать, что и ты есть не будешь?
Таня растерянно заморгала.
— Ну я же не ангел, так что… Буду.
Максим рассмеялся и поднялся с кресла.
— Я — вниз. Посмотрю, чем там можно поживиться. Перекусим, а потом подумаем, чем заняться.
Таня проводила его взглядом. Как только за ним закрылась дверь, она подошла к музыкальному центру, включила радио. «Come end kiss my eyes», — вырвалось из динамиков.
Таня запрыгала по комнате. «Kiss… eyes», — повторяла она, поглядывая на себя в зеркало и довольная отражением. Когда музыкальный трек разорвал блок рекламы, она остановилась и шагнула к зеркалу. «Привет», — сказала она и помахала себе рукой. Ее отражение ответило тем же. «Как я счастлива», — прошептала Таня, и отражение улыбнулось, повторив ее улыбку.
