— Вашбродь, — обратился к прапорщику матрос Клевцов, — дозвольте печку из землянки наружу вытащить — нам она там уже без надобности, а дым дюже глаза щиплет, когда растапливаешь.
— А обед приготовить успеешь?
— Не извольте беспокоиться — за час с печкой управимся, а кашу сварить недолго.
— Ну, валяйте! А что за каша сегодня?
— Греча. С тушенкой.
— Добро. Только поторопитесь. За морем я сам пока послежу.
Часами смотреть на практически безжизненный горизонт занятие малоувлекательное, а если честно, вообще тоска смертная, да куда денешься — надо.
Матросы уже выволокли печь из землянки, двое принялись заделывать отверстие в крыше, а Клевцов, сегодняшний «дежурный по камбузу», сноровисто развел огонь и принялся за нехитрую стряпню.
Тут и для Дейчмана появилось развлечение — с оста показался дымок, который постепенно превращался в дым, а чуть позже в бинокль уже явственно различались четыре дыма. Стало ясно, что корабли держат курс к Квантуну. А еще через некоторое время не осталось сомнений, что направляются они непосредственно в бухту Керр.
— Гаси огонь! — заорал прапорщик Клевцову.
Матрос в сердцах плюнул, но немедленно выполнил распоряжение, понимая, что просто так офицер такой приказ не отдаст. Но не преминул после этого попробовать кашу — почти готова.
— Ничего, в землянке сама дойдет… — Схватив кастрюлю, матрос осторожно понес ее в сторону жилища.
— Еще чуток, и готова будет, вашбродь. Не бросать же, — смущенно пробормотал кашевар, встретившись глазами с суровым взглядом прапорщика.
— Как бы японцам твоя греча не досталась. Ладно. Ставь в землянку, бери винтовку, и всем по местам, предусмотренным боевым расписанием.
— Не извольте беспокоиться, ваше благородие! — весело бросил матрос Мельников. — Уж что-что, а свою кашу мы точно япошкам не отдадим.
— Не за кашу воюем, Семен, — не принял шутки прапорщик. — Давайте бегом с Клевцовым на свой пост, а ты, Осипов, остаешься со мной.
Когда двое из матросов отправились к своему наблюдательному пункту, Дейчман достал карандаш и блокнот и стал составлять телефонограмму:
«Бухта Керр. 14.50. В бухту входят четыре неприятельских миноносца. Предполагаю либо траление, либо высадку десанта. Прапорщик Дейчман».
— Держи! — протянул офицер вырванный листок Осипову. — Немедленно в землянку и передай капитану второго ранга Скорупо. С ответом сразу ко мне.
Подчиненный откозырял и побежал выполнять распоряжение.
А в бухту действительно входили четыре миноносца типа «Циклон», которые не преминули поприветствовать берег дружной пальбой из своих пушек. Хоть снаряды с этих корабликов были невелики, точного объекта обстрела японцы не имели и сыпали просто по площадям, но оставаться под обстрелом на открытой местности не стоило.
«Там, где ты ничего не можешь сделать, ты ничего не должен хотеть», — вспомнил прапорщик известную фразу и заорал своим матросам: — Клевцов, Мельников! Быстро в землянку!
Подчиненные немедленно поспешили выполнить приказ. Да и сам Дейчман, регулярно пригибаясь при каждом новом близком разрыве, побежал в укрытие.
— Все целы? — Под накат прапорщик нырнул здорово запыхавшись.
— Так точно, ваше благородие, — гаркнул Клевцов. — Правда, у меня, пока бежали, осколок аккурат возле уха прошелестел, еще чуть-чуть…
— Ладно, прекращай эту лирику — живы-здоровы, и ладно пока. Осипов!
— Я, ваше благородие!
— Из штаба что-нибудь ответили?
— Так точно — наблюдать и сообщать о действиях японцев.
— Легко сказать: «наблюдать и сообщать…». Отсюда понаблюдаешь… Вызывай штаб!
— Здесь Скорупо! — донесся из трубки еле узнаваемый голос.
— Прапорщик Дейчман, господин капитан второго ранга.
— Давайте без лишних слов, прапорщик. Что у вас там?
— Четыре миноносца. Пока обстреливают берег. Я приказал всем укрыться в землянке, наблюдать за бухтой отсюда не могу. Предполагаю все-таки траление противником бухты — высаживать здесь десант, да еще с миноносцев, неразумно.
— Согласен. Жду новых донесений. Отбой.
— Вашбродь, — подал голос Мельников. — А может, поснедаем пока? Все равно из землянки не сунешься.
— Ох и боишься ты, как бы каша японцам не досталась, — рассмеялся Дейчман. — Ладно. Давай, Клевцов, раскладывай свое варево, попробуем перекусить.
Каша, как оказалось, вполне дошла в кастрюльке самостоятельно, и моряки, под аккомпанемент близких и далеких разрывов снарядов, с аппетитом пообедали. Обстрел тем временем поутих — ну не было смысла у японцев расходовать весь свой боезапас по пустынному берегу, и прапорщик рискнул полюбопытствовать, что творится в бухте.
Японцы явно тралили акваторию, по всей вероятности, здесь планировалось устроить якорную стоянку для кораблей Того.
— Осипов! — окликнул офицер только что выбравшегося из землянки гальванера. — Давай к телефону!
— Нет связи, вашбродь, — развел руками матрос. — Видать, японец провод перебил.
— Понятно. Попробуй поискать разрыв и соединить. Сможешь?
— А чего бы не поискать. Сделаем.
Может ли мат резануть по ушам с двадцати метров?
Может! Когда Клевцов обнаружил, что один из снарядов угодил прямиком в стоявшую неподалеку от землянки печку, его мнение по поводу данного события, казалось, должны были бы услышать даже на японских миноносцах…
Прапорщик немедленно в краткой матерной же форме порекомендовал матросу угомониться и не расплескивать свои эмоции так громко, после чего гарнизон вернулся к выполнению своих обязанностей — наблюдению за противником.
А миноносцы продолжали заниматься тралением. Наблюдались взрывы двух мин в тралах, а сколько еще японцам удалось обезвредить без шума, оставалось неизвестным.
Очистив в бухте значительный карман и обозначив его вешками, миноносцы ушли. Стало понятно, что в ближайшее время следует ожидать новых гостей, ради которых и старались здесь корабли противника.
Осипову достаточно быстро удалось найти место разрыва телефонного провода, и связь восстановили. Информация о том, что происходило в бухте Керр, немедленно ушла по назначению.
А ближе к вечеру стало понятно, ради кого старались «циклоны» — в бухту величаво вошли и отдали якоря «Асама», два вспомогательных крейсера и два истребителя. По берегу японцы не стреляли, десант высаживать не стали, но разводить огонь Дейчман этой ночью на всякий случай запретил. Поужинали банкой мясных консервов с сухарями и, не особо волнуясь, распределив дежурство ночью на берегу, отправились на боковую.
С рассветом вражеские корабли ушли в море, а к вечеру снова прибыли на ночевку.
