Матусевич понял своего подчиненного без уточнений и вспомнил наставления Макарова:
«Попасть одиночной миной в боевой неповрежденный или малоповрежденный корабль противника задача почти нереальная, но если атаковать не одним миноносцем, а несколькими и чтобы они пустили мины одновременно, то шансы значительно увеличатся…»
— А давайте попробуем, барон! — весело посмотрел на командира миноносца командир отряда. — Не зря же мы трижды проводили учения по совместной залповой стрельбе минами. Пора бы уже один раз пальнуть и по-настоящему. И посмотрим, что из этого получится.
— Жду только вашего приказа.
— Передать: «Курс зюйд-вест. Строй пеленга. Быть готовыми к повороту и залповой стрельбе минами»…
На «Итсукусиме» прекрасно поняли, что четверка русских истребителей задумала атаку на поврежденный крейсер — других объяснений тому, что минные корабли гайдзинов столь нахально взяли курс напересечку, просто не могло быть…
Вернее — пока не случалось…
На крейсер — днем…
Но на поврежденный. Здорово поврежденный. С подвыбитой артиллерией и плохо слушающийся руля. Флагманский крейсер Катаоки на данный момент имел ход в десять узлов и мог стрелять из двух стодвадцатимиллиметровых пушек на один борт и из трех на другой. Плюс некоторое количество совершенно несерьезных пушчонок мелкого калибра. Куда отворачивать? Удобнее вправо, но тогда огонь будет вести менее боеспособный борт, зато через некоторое время сможет поддержать почти неповрежденный «Хасидате», влево — полуторный выигрыш в весе бортового залпа, но тогда и на помощь второго мателота можно было рассчитывать несколько позже. С другой стороны, встретить атаку именно со стороны носовых румбов — значит максимально сократить длину поражаемой проекции корпуса, однако при этом практически нечем стрелять по врагу… А решение необходимо принимать как можно скорее — еще немного, и русские выйдут на дистанцию минного выстрела…
С «Хасидате», не дожидаясь приказа флагмана, грохнули из своей трехсотдвадцатки, снаряд лег со значительным перелетом, чего, впрочем, и следовало ожидать.
— Японцы поворачивают к зюйду, — обеспокоенно оглянулся на командира отряда Косинский.
— Вижу, — хмуро бросил Матусевич. — А вы чего ожидали? Что они позволят сблизиться на минный выстрел, не препятствуя? Сейчас нас протащат через огонь. Придется потерпеть. А кому-то, возможно, и пузыри попускать. Принять вправо!
— Есть принять вправо!.. До их флагмана около мили. Минуты через три можно будет стрелять…
Но эти самые три минуты нужно было еще прожить. Сначала зафыркал огнем с борта «Итсукусима», затем к нему присоединился «Хасидате», а потом подал голос и «Чин-Иен». По курсу русских миноносцев вырастал все более и более густой лес водных всплесков. И не только всплесков — со взрывами. Осколками ранило несколько матросов на «Боевом», а «Грозовой» вообще схлопотал стодвадцатимиллиметровый снаряд в скулу и стал сильно зарываться носом в волны. Только вовремя отданный приказ «Полный назад!» спас эсминец от стремительного погружения во владения Нептуна. Но из атаки корабль вывалился.
До японцев оставалось около четырех кабельтовых.
— Поднять «Наш», — азартно выкрикнул Матусевич, и на мачту «Боевого» взлетел красный прямоугольник.
«Властный» и «Выносливый» согласно команде полыхнули выстрелами из минных аппаратов почти одновременно с «Боевым», и все три эсминца дружно развернулись в сторону от вражеского отряда — они сделали все что могли, а теперь оставалось только попытаться уцелеть. Беспомощно болтающийся на волнах «Грозовой» тоже выпустил свои две мины, но шансов попасть в цель с пяти с половиной кабельтовых у него практически не было.
Пять пенящихся следов (одна из торпед «Властного» нырнула и утонула, как только попала в воду) устремились в сторону флагмана Катаоки. Устремились так, что маневрировать было практически бессмысленно: куда ни поверни — везде шанс наткнуться на сверлящую воду смерть. «Итсукусима», «Хасидате» и «Чин-Иен» стали разворачиваться кормой к несущимся на них торпедам, чтобы хотя бы попытаться сбить их с курса струей воды от своих винтов. Тщетно. Чуть больше минуты потребовалось подводным снарядам, чтобы доставить законсервированную смерть к вражескому кильватеру. Правда, одна из пущенных мин затонула на полпути, три прошли мимо, но одна исправно ткнулась в борт «Итсукусимы», и взрыв шестидесяти килограммов пироксилина взломал обшивку японского крейсера. И не просто взломал — начался пожар в погребах боезапаса, стали рваться находящиеся там снаряды, доламывая изнутри корпус обреченного флагмана Катаоки. Не прошло и двух минут, как измученный сегодняшним боем «Итсукусима» лег на борт. По поводу его дальнейшей судьбы сомнений не оставалось…
Паспортная дальность хода торпед того времени составляла полмили, или пять кабельтовых. Но это ведь не значит, что каждая отдельно взятая самодвижущаяся мина, как их тогда называли, пройдет ровно девятьсот метров, а потом дисциплинированно остановится. Как правило, отклонения от теории случались со знаком минус — не доходили до назначенной точки эти самые мины, тонули. Но иногда встречаются исключения и с положительным знаком. Не успело утихнуть ликование на русских крейсерах и эсминцах по поводу взрыва у борта флагманского корабля Катаоки, как рвануло под скулой «Чин-Иена» — это одна из торпед с «Грозового» умудрилась не только превысить паспортную дальность хода, но и попасть. Дуриком, но попасть.
Противоминная защита на этом старом броненосце была… Да, практически, можно сказать, ее вообще не было. Корабль стал довольно быстро садиться носом с креном на левый борт. Было понятно, что построенный в Германии и прослуживший как под китайским, так и под японским флагами двадцать лет «Чин-Иен» на этом свете уже не жилец. Но его гибель обернулась для флота микадо еще большими проблемами. Медлительный, но все-таки бронированный, со старыми, но двенадцатидюймовыми пушками, броненосец являлся серьезным аргументом против того, чтобы русские решились на преследование. Теперь «Хасидате» остался без прикрытия…
— Как хотите, Лев Карлович, — обратился Грамматчиков к своему старшему офицеру, когда на мостике «Аскольда» стало утихать ликование по поводу минных попаданий в японские корабли. — Если Вирен сейчас не прикажет атаковать последнего, то мы это сделаем без приказа.
— Не стоит горячиться, Константин Алексеевич, — попытался урезонить своего командира капитан второго ранга Теше. — Брейд-вымпел все-таки на «Баяне». Согласен с вами, но вроде бы Роберт Николаевич еще не давал повода усомниться в его решительности в бою.
— Это я знаю и ни секунды не сомневаюсь, что Вирен в самое ближайшее время скомандует атаку, но даже если этого не будет, то мы пойдем добивать эту нелепую древнюю калошу без приказа…
— «Баян» передает: «Атаковать крейсер противника. Сохранять строй кильватера», — развеял все сомнения крик сигнальщика.
— Ну вот и все, — рассмеялся Грамматчиков. — Нечего и спорить было. Никакого «золотого моста»
[3]. Недорубленный лес вырастает, говорил батюшка Александр Васильевич Суворов. Пусть и японцы почувствуют себя в шкуре «варяжцев», которых они избивали в Чемульпо. А у нас даже не пятеро против одного, как было там. Спустимся в боевую рубку — приказ командующего нужно выполнять. (Марков-Макаров действительно издал приказ не бравировать напрасно в бою и всем, кому должно, находиться в это время в боевой рубке, которая была защищена броней).
