Остальные японские крейсера и авизо, объятые пламенем, с развороченными трубами, сбитыми мачтами, выкошенными осколками орудийными расчетами, продолжали упорно идти к своей цели, но шансов таранить русские броненосцы уже не осталось — слишком сильно упала скорость. Оставалась последняя возможность навредить врагу — подобраться хотя бы на пять кабельтовых и выстрелить из курсовых и прочих минных аппаратов. Но и тут ничего не вышло — как только обозначилась соответствующая дистанция, артурцы стали просто отворачивать на восемь румбов, чтобы принять угрожающие им торпеды в кильватерную струю. Продолжая обстреливать атакующих из кормовых орудий.
Отчаянная попытка японцев оказалась безрезультатной. Вернее, главной цели легкие крейсера все-таки достигли — «Асахи» и «Адзума» прорвались. Два самых ценных корабля эскадры уходили от преследователей, и шансов их догнать не осталось. Как практически не осталось и снарядов в погребах.
А обгорелые обломки, еще недавно бывшие боевыми кораблями, пошел добивать отряд Рейценштейна. Заняло это около получаса, после чего русские крейсера занялись спасением тонущих японских моряков. Целых шлюпок и катеров на бортах почти не осталось, поэтому пришлось вызвать на помощь миноносцы, у которых с этим дело обстояло получше. Всего удалось отобрать у пучины около полутораста жизней. Адмиралов среди спасенных не оказалось…
* * *
— Ну что, получили? — злобно и открыто ликовал Макаров, глядя, как «Баян», «Аскольд» и «Богатырь» затаптывают в волны остатки когда-то еще плавучего железа. — Хрен вам по всей морде, камикадзе драные!
— Кто? — ошалело посмотрел на командующего Молас.
Нет, начальник штаба не был удивлен эмоциональным выплеском командующего — понятно, что психологическое напряжение, которое он испытывал на протяжении вчерашнего и сегодняшнего сражений, требовало разрядки…
— Камикадзе, — пришел в себя Степан, поняв, что поторопился с термином, который еще неизвестен. — «Божественный ветер» по-японски. Они зачастую так называют идущих на верную смерть ради уничтожения противника.
«Отмазка», конечно, левая, но и Молас отнюдь не специалист по японской фразеологии…
— А что скажете вообще по поводу этой атаки, Михаил Павлович? — поспешил сменить тему Макаров.
— На мой взгляд — заранее обречена на провал. Даже если бы мы их и не избили бы на подходе до такой степени, то всегда могли бы отвернуть. Разве не так?
— Полностью согласен. А выводы?
— Не совсем понимаю вас, Степан Осипович. О каких выводах вы говорите?
— Зачем вообще современному боевому кораблю таран?
— Нууу… — удивленно посмотрел на своего начальника Молас. — Возможны ситуации…
— Которые не встретились ни разу на протяжении всей этой войны, — взял инициативу в свои руки Степан. — И ради такой непредставимой в современной войне возможности — ударить вражеский корабль тараном в борт отданы один-два узла скорости, которые этот самый таран забирает. Правильно?
— Неожиданное решение…
Степан поймал себя на том, что больше не слушает своего ближайшего помощника. Все сознание постепенно, но неумолимо заполняло активное нежелание продолжать разговор о плавающем и стреляющем железе. Разговор, который начал он сам. Хотелось говорить о чем угодно, кроме флотских проблем. О бабах, об особенностях налогообложения в Мексике, о сексопатологии членистоногих или способах ужения чехони в низовьях Волги…
И вообще… Он чувствовал себя выпитым до дна. Опустошенным. Именно сейчас, когда выполнил поставленную перед собой сверхзадачу. Русский флот не просто победил — разгромил своего противника…
— Знаете, Михаил Павлович, а давайте обсудим стратегические задачи отечественного судостроения позже.
— С удовольствием соглашаюсь с мнением вашего высокопревосходительства, — улыбнулся начштаба. — Честно говоря, не могу сейчас в достаточной мере сосредоточиться.
— Вот и славно. Эдуард Николаевич!
— Слушаю, Степан Осипович, — немедленно отозвался командир «Ретвизана».
— А распорядитесь-ка, чтобы нам с вами доставили на мостик бутылочку коньяку. С лимончиком, — широко улыбнулся адмирал. — Пожалуй, мы уже имеем право спрыснуть эту победу. Как считаете?
Эпилог
Высочайшая грамота
Нашему Адмиралу, Командующему Тихоокеанским флотом Макарову.
Истреблением японской эскадры в Желтом море вы украсили летопись Русского флота новой победой, которая навсегда останется памятной в морской истории.
Статут военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия указывает награду за ваш подвиг. Исполняя с истинной радостью постановление статута, жалуем Вас кавалером Святаго Георгия второй степени большого креста, пребывая к вам Императорскою милостию Нашею благосклонны.
На подлинной Собственною Его Императорского Величества рукою написано:
Николай
С-Петербург, 22 июля 1904 года
Подобной награды из моряков в последний раз удостаивался Нахимов за Синоп. Полвека назад. Но теперь победа была и посерьезнее, и сыграла решающую роль во всей войне. После разгрома японского флота артурская эскадра получила практически полный контроль над акваторией Желтого моря, и для экспедиционной армии маршала Ояма наступили черные дни. Снабжение через Цинампо, Чемульпо, не говоря уже про Бицзыво и Дальний, стало сначала эпизодическим, а потом прекратилось вообще. Оставались Гензан и Мозампо, что тоже стало очень рискованным и невероятно медленным. А русские по хоть и далеко не совершенной ниточке Транссибирской магистрали получали подкрепления в размере минимум корпуса в месяц. К тому же Стессель внял приказу из Петербурга и двинул обе свои дивизии к Цинджоускому перешейку, связав здесь генерала Оку угрозой удара в тыл, если тот посмеет отвести свои войска к основным силам. В результате Куропаткин в недельном сражении под Ляояном все-таки разбил японскую армию и начал ее преследование. Корпуса Штакельберга, Зарубаева и Дембовского, наступая, сворачивали перед собой японцев как ковровую дорожку, которую пора вынести во двор и как следует выбить от пыли. Отступил со своих позиций и Оку, а за ним направились дивизии Кондратенко и Фока. Русские войска целенаправленно запихивали японцев на корейский полуостров, но останавливаться при этом не собирались.
Однако такая ситуация в корне не устраивала главных кредиторов Японии — Великобританию и САСШ. Их должник угрожал стать окончательным банкротом, с которого уже ничего не взять. В том числе даже в весьма отдаленной перспективе. Чрезвычайный и полномочный посол короля Эдуарда барон Чарльз Гардинг, получив соответствующие указания от своего правительства, попросил срочной встречи с Ламсдорфом.
Общались дипломаты с глазу на глаз. Вне протокола. И Гардинг сумел убедить министра иностранных дел России, что, во-первых, войну с Японией нужно заканчивать возможно скорее, а во-вторых, не стоит излишне унижать гордых сынов Страны восходящего солнца.
